Подростковый психотерапевт | Клиника «НЕЙРО-ПСИ»

Подробнее о Вашей проблеме по телефону

Если вас интересует более подробная информация по проблеме, оставьте контактный номер телефона, в ближайшее время дежурный специалист вам перезвонит и ответит на любые вопросы.

Подростковый период – это непростое время как для самого «маленького взрослого», так и для окружающих его близких людей. При этом каждый человек переживает его по-разному. Кто-то проводит юношество в мечтах и фантазиях. А кто-то проходит через крайне тяжелые состояния, которые нуждаются в специализированном лечении. В таких ситуациях без помощи квалифицированного подросткового психотерапевта просто не обойтись.

В чем разница между подростковым психотерапевтом и психологом?

---

Психологом считается любой человек, имеющий психологическое образование. Он имеет право на:

• проведение тренингов;
• организацию тестирований;
• выявление индивидуальных склонностей и способностей;
• психологическое консультирование;
• выдачу индивидуальных рекомендаций.

В то время как психотерапевт имеет высшее медицинское образование со специализацией «Психотерапия». Он может:

• лечить неврозы;
• способствовать личностному росту пациента;
• избавлять от вредных привычек;
• ставить диагнозы;
• подбирать специализированные препараты;

и другое.

В каких ситуациях подростку необходим психотерапевт?

---

• Ребенок часто задерживается в школе, гуляет допоздна
• Ребенок практически перестал есть или, напротив, находит в еде утешение в своих проблемах
• Вы стали ощущать исходящий от подростка запах алкоголя и/или сигарет
• Вы узнали о наличии ранних сексуальных связей в жизни сына или дочери
• Ребенок не желает ни с кем общаться и постоянно находится в подавленном состоянии
• Ребенок часто хамит учителям и родным, у него появилось множество проблем в школе и в социуме.

Психотерапия для подростков в «Нейрологии»

---

После общения с нашими психотерапевтами:

• Подростки начинают свободно «открываться», не боясь того, что их не поймут или накажут
• Дети учатся четко выражать свои чувства и эмоции словами
• Пациент полностью избавляется от всех мучающих его проблем
• Родители легко находят общий язык со своими повзрослевшими детьми, которые начинают приходить к ним за советом

Мы готовы гарантировать:

• Бесплатные онлайн-консультации;
• Применение современных психотерапевтических методик;
• Индивидуальный подход к каждому подростку и его ситуации;
• Круглосуточную связь с психотерапевтом и помощь в любое время суток, при необходимости;
• Наличие точного и эффективного плана лечения для любого случая.

Если вы хотите видеть своего ребенка счастливым и успешным в жизни, не откладывайте визита в Клинику «НЕЙРО-ПСИ»!

Не откладывайте обращение в клинику

Оставьте контактный номер, в ближайшее время дежурный специалист перезвонит Вам и поможет проанализировать ситуацию.

Медико-психологический центр «МАДО» — Подростковый психолог

Подростковый возраст — очень непростой период, как для подростка, так и для его родителей. Подростковый возраст от 12 до 17 лет. Это период взросления и становления личности. Подросток часто испытывает трудности в современном динамичном и сложном мире. И в это время у молодого человека происходят важные изменения в формировании и становлении личных качеств, психики, физиологии. Можно сказать, что в это время формируется будущее человека. 

Обычно в это время на первое место у подростка выходит общение со сверстниками. А отношения с родителями становятся напряженными, часто возникают разного рода непонимания и конфликты.

Но сталкиваясь с трудностями, подросток не всегда в состоянии найти правильный выход. В результате могут формироваться негативные комплексы, которые будут мучить человека всю жизнь. Родители, скорее всего, постараются оказать необходимую поддержку. Однако даже в благополучных семьях у родителей может не хватить необходимых знаний и навыков для преодоления кризисных ситуаций. И нет необходимости рисковать будущим ребенка. Обращение к психологу будет полезным как в случае, если проблемы уже назрели, так и в случае скрытых, до поры невидимых, проблем.

На подростка в большей мере, по сравнению со взрослым человеком, влияют изменения. Смена школы, местожительства, изменения в семье, школьные конфликты… Эти и другие факторы могут спровоцировать замкнутость подростка, трудности социальной адаптации, психологические травмы и многое другое.

Подростковый психолог непосредственно занимается проблемами характерными для данного возраста.

Специалист поможет решить проблемы:

• социальной интеграции и адаптации;
• трудности в обучении;
• сложные семейные ситуации;
• взаимоотношения с лицами другого пола;
• депрессивные состояния;
• проблемы со здоровьем;
• страхи, фобии;
• проблема выбора;
• неуверенность, заниженная самооценка;
• потеря близкого, развод родителей;
• ранний секс;
• и многое другое.

Подростковый психолог необходим не только в проблемных ситуациях. Помощь специалиста может оказаться полезной в таких случаях как:

• определение возможностей самосовершенствования подростка;
• определение особенностей для профориентации;
• формирование важных социальных навыков:  организаторские способности, умение построить деловые отношения, способность к планированию;
• и многое другое.

Подростковый психолог выработает программу оказания помощи, которая может включать:

• психодиагностику подростка;
• консультационную и психотерапевтическую работу с подростком;
• консультационную и психотерапевтическую работу с родителями;
• коррекционную работу.

Родители — самые близкие люди подростка, которые в мельчайших деталях знают все особенности своего ребенка. Но «нельзя объять необъятное». Папа с мамой не оказывают серьезную медицинскую помощь своему ребенку, а вызывают специалиста — врача. Также невозможно решить психологические проблемы подростка без специальных знаний. Специалист по подростковой психологии поможет восполнить этот недостаток и квалифицированно проконсультирует вас и вашего ребенка. Посещение подросткового психолога в этот период часто необходимо для подростка и его родителей.

Психологическая помощь детям, подросткам и их родителям | «Четырехлистный клевер»

В жизни ребенка и его родителей нередки ситуации, когда:

• малыш не хочет идти в детский сад и плачет по утрам; у него появились страхи
• у выросшего ребенка вдруг появился энурез
• с ребенком-​школьником стало трудно договариваться, он стал грубым
• ребенок никак не привыкнет к новой обстановке, замкнут
• ребенок вдруг стал плохо учиться или прогуливать школу
• подросток приходит с прогулки в странном состоянии

Ребенку необходимо место и время для того, чтобы подумать о своих переживаниях и лучше их понять – его внутренний мир также насыщен событиями, как и у взрослого.

Основная цель работы психолога с детьми

– помочь им справиться со сложными чувствами, дав тем самым шанс в полной мере использовать свои возможности.

Рекомендуем Вам специалистов: Куприянова Ирина Евгеньевна, Кузнецова Алина Андреевна, Серых Надежда Сергеевна, Глушко Татьяна Валерьевна, Зайченко Татьяна Владимировна.

Проблемы детей и подростков, в решении которых поможет психолог (психотерапевт):

• несносное и непонятное упрямство

• необоснованная или сильная агрессия

• неумение проявить себя, робость, стеснительность

• резкие перепады в настроении

• неумение ладить со сверстниками

• заниженная самооценка

• кризис переходного возраста (подростковый кризис)

Терапия подростков решает следующие задачи:

– повышение уровня социально-психологической адаптации учащихся

– определение готовности процесса личностного и профессионального самоопределения, включающего в себя получение знаний о себе и мире профессий

– формирование жизненной перспективы и развитие готовности свободно выбирать вариант профессионального будущего.

Записаться на предварительную встречу

Детские психологи в Москве – запись на прием онлайн

На особенности взаимоотношений взрослого человека с окружающими людьми, его влечения, чувства, потребности накладывает отпечаток опыт, полученный им в детском возрасте. На основе того, будет ли этот опыт положительным или отрицательным, сформируется представление о мире.

Поэтому так важна своевременная коррекция возникающих проблем или отклоняющегося поведения ребенка. Выявлением и коррекцией взаимоотношений детей с родными, коллективом, окружающим миром и занимается психология детского возраста.

Детская психотерапия имеет свои особенности. К детскому психологу ребенка приводят взрослые, так как именно они, а не ребенок, обращают внимание на проблему. Самому же ребенку говорить о проблеме стыдно, не комфортно, страшно, иногда проблема не осознается. Психологу необходимо расположить к себе ребенка, терпеливо, в форме игры провести психотерапию. Помогает этому специально оборудованное помещение в виде игровой комнаты. Общение с ребенком может проходить в необычной форме, с помощью рисунка, жестов, действия, цвета. Ребенок при любом его поведении, будь то капризное или агрессивное, всегда найдет поддержку детского психолога клиники МЕДСИ.

Изучение проблемы ребенка неразрывно связано с изучением семейного фона, общения со взрослыми из данной семьи, чье поведение может оказывать влияние на развитие детских комплексов.

Когда стоит записаться на консультацию детского психолога 

• Эмоциональные проблемы: застенчивость, неуверенность в себе, заниженная самооценка, страхи, тревожность, инфантилизм
• Поведенческие проблемы: конфликтность, агрессивность, гиперактивность, медлительность, неспособность постоять за себя, импульсивность, склонность ко лжи, воровство
• Нарушения настроения: повышенная возбудимость, сниженное настроение
• Проблемы с адаптацией к дошкольному/школьному учреждению, трудности в коллективе, отсутствие друзей
• Проблемы в учёбе
• Ситуативные психологические реакции
• Психосоматические и невротические расстройства: энурез, частые простудные заболевания, боли в животе и головные боли, онихофагии — обкусывание ногтей, навязчивые мысли и действия и пр.

Собираясь на прием к детскому психологу, не концентрируйте внимание ребенка на этом визите. По возможности он должен быть спокоен и уверен в себе.

На приеме врач расспросит об образе жизни, взаимоотношениях в семье и со сверстниками, выслушает жалобы. Беседу-диагностику с ребенком психолог проводит, используя специальные тесты, методики, опросники в форме карточек, где содержится информация о возрастных особенностях и изучаемых психологических характеристиках. Затем будет определена корректирующая терапия, врач даст рекомендации по воспитанию, обучению и психическому развитию ребенка в будущем.

В случае необходимости предложит проведение коррекционно-развивающих занятий у логопеда, детского психолога, дефектолога.

Также психологи Медси помогают подросткам определиться с выбором будущей профессии.

Профориентация подростков

Во время 2-х часовой консультации специалист беседует с ребенком и родителем, актуализируя представления о мире профессий, склонностях подростка, о мотивах выбора профессий.

На ознакомительном этапе беседы происходит расширение представлений подростка о мире профессий, предоставляется информация об основных профессиональных областях.

Диагностический этап консультации: подростку предлагается основной диагностический пакет по исследованию личностного, творческого и профессионального потенциала. По результатам диагностики – пациент получает обратную связь.

Интегрирующий этап консультации – второй диагностический срез. Психолог сводит воедино всю информацию, собранную в течение всего времени. Прицельно исследуются и обсуждаются профессии, которые наиболее интересны подростку, делая выбор сначала из четырех, потом из двух до одной. Такое планомерное и постепенное сужение необходимо подростку для того, чтобы он мог осознанно подойти к выбору будущей профессии. Работа психолога и пациента направлена на развитие потенциала подростка в целом для дальнейшей успешной реализации.

Важно понять, что профессия выбирается не в отрыве от человека, а наоборот, в соответствии с его набором уникальных характеристик.

Определяющим фактором для выбора профессии на этом этапе могут стать внутренние мотивы человека (удовлетворение от возможности творчества, саморазвитие, реализация своих способностей) в отличие от внешних мотивов (престижность, популярность).

Во время консультации по профориентации психологи используют различные специализированные тесты в том числе для исследования самооценки, выявления творческих характеристик (тест на креативность), выявление «жизненных ценностей», идентификации собственных способностей и интересов, для понимания мотивов при выборе профессии, определения профессионального типа личности.

В заключении консультации обсуждаются результаты и составляется матрица профессий.

Подростковый психолог в Минске, консультация подросткового психолога: цены, отзывы

Для многих родителей переходный возраст их ребенка кажется наиболее сложным периодом воспитания. Именно с 11 лет у детей наблюдается активное развитие, в том числе и гормональное. Ребенок начинает быстро утомляться, его часто мучает чувство тревоги, он пытается найти себя и часто делает неверный выбор. В этот период очень важно, чтобы с подростком был рядом взрослый наставник – человек, который не пустит на самотек его развитие.

Личное пространство

У каждого подростка, безусловно, должно быть личное пространство, чтобы он имел возможность выработать собственное мировоззрение и определить жизненные ценности. Родителям нужно научиться слышать и понимать своего ребенка, давать ему возможность высказать свое мнение. Это поможет сохранить с ним эмоциональную связь и не утратить доверие.

Помощь психолога необходима, когда:

• сложно общаться с близкими людьми и родителями;
• возникает непонимание со стороны учителей и родителей;
• снижается успеваемость, пропадает интерес к учебе;
• отсутствие друзей или сложности в общении с ними;
• стеснительность, заниженная самооценка;
• недовольство собой;
• трудно выбрать будущую профессию;
• переживание сложной ситуации.

Родителям не следует опасаться за здоровье своего ребенка, если они в такой трудный момент будут с ним рядом и окажут своевременную поддержку. Вовремя выявленную проблему можно легко предупредить и устранить, главное быть внимательным к своему чаду и окружить его заботой.

К сожалению, многих подростков, особенно мальчиков, очень сложно привести к психологу, поскольку этот врач представляет для них опасность, так как может выпытать их секреты и вторгнуться во внутренний мир. Именно поэтому родителям следует придерживаться некоторых правил, которые помогут изменить взгляды ребенка на работу данного специалиста. Важно понимать, что желание посетить психолога должно быть общим, не давите на подростка, не принуждайте его идти к врачу силой, не обвиняйте и не кричите. Лучше спокойно объясните, что это за врач и чем он может помочь в вашем случае, а также дайте понять своему ребенку, что вы все время будете рядом.

На медицинском портале 103.by указаны адреса и телефоны лечебных учреждений и специализированных клиник, где работают лучшие подростковые психологи, всегда готовые прийти на помощь.

Психолог: запись на прием к экспертному специалисту для помощи при стрессах и трудных жизненных ситуациях в Москве

Психолог, в отличие от психотерапевта, не ставит диагноз и не назначает медикаментозное лечение.

Прием психолога

Психолог помогает психически здоровым людям справиться с эмоциональными перегрузками, обрести уверенность в себе, избавиться от чувства одиночества и страхов. Его главные задачи — помочь пациенту выявить триггеры стресса или депрессии, выйти из неприятной ситуации с минимальными потерями, переосмыслить жизненный опыт, повысить качество жизни, поверить в себя.

Работа психологов тесно связана с деятельностью психиатров и психотерапевтов.

Психологические проблемы и состояния

• острый стресс («сражайся или беги»)
• хронический стресс
• повышенная тревожность
• неконтролируемые страхи
• заниженная самооценка
• чувство неудовлетворения (собой, достижениями, социальной и интимной жизнью)
• переживания по поводу возрастных изменений
• переживания из-за неудач, неустроенности
• переживания, связанные с критикой дома или на работе
• синдром «самозванца»: ощущение незаслуженной похвалы, преуменьшение своих способностей, интеллекта, знаний и навыков
• синдром «плохого ученика», неумение справляться с завышенными ожиданиями или давлением руководителей, родителей, учителей
• сложности с социальной адаптацией в коллективе
• социофобия
• сложности с коммуникацией в любой сфере, в том числе с врачами
• подавленное состояние в связи со сложным лечением, хронической болью
• тяжелая адаптация к нормальной жизни после травмы или болезни в связи с физическим недостатком, инвалидизацией, ограниченными возможностями
• состояния, вызванные совокупным влиянием медицинских и психических факторов (психосоматические расстройства)
• посттравматический стресс
• стресс после расставания с партнером, развода
• стресс после потери близкого человека
• болезненная реакция и недоверие профессиональному мнению в любой области
• неумение «выстраивать границы», давать отпор, говорить «нет» в неудобных и неприятных ситуациях
• боязнь осуждения, боязнь быть отвергнутым
• острая реакция на непредсказуемые события
• проблема отказа от вредных привычек и неумение справляться с зависимостями: перееданием, курением, алкоголем
• депрессия (в том числе послеродовая, подростковая)

Ситуации, требующие психологической помощи

• резкие, ничем не мотивированные перепады настроения
• раздражительность, разочарование, гнев даже по мелочам
• агрессия, неоправданный риск в поведении
• замкнутость, нежелание общаться с членами семьи, коллегами
• фиксация на неудачах (сейчас и в прошлом)
• гипертрофированное чувство вины, постоянная самокритика
• повышенная чувствительность к отказам
• острая необходимость в одобрении, поощрении
• сложности с принятием самостоятельных решений, избегание «проблемных ситуаций»
• постоянное чувство грусти
• проблемы с концентрацией, вниманием, памятью
• замедленная речь, мышление, снижение двигательной активности
• повышенная утомляемость, отсутствие сил и энергии
• нарушения сна и аппетита
• повышенная тяга к еде
• злоупотребление алкоголем, курение
• беспокойное поведение, ажитация, хаотичные движения, неспособность усидеть на месте
• частые жалобы на необъяснимую головную боль, боль в теле, плохое самочувствие
• игнорирование правил личной гигиены, невнимательность к внешнему виду
• чувство безнадежности, пустоты
• потеря интереса к общению, повседневным и любимым занятиям
• угнетенное состояние («будущее бесперспективно и нерадостно»)
• умышленное причинение вреда своему здоровью (самоповреждение)
• мысли о смерти, суицидальные мысли

К психологу необходимо обратиться, если не исчезает чувство беспокойства, тревоги, грусти, апатии, возникают мысли о смерти, жизнь кажется бессмысленной. Если каждый новый день приходится начинать с усилием, ничего не интересует, не радует, вы не можете концентрироваться на простейших задачах и не в силах запомнить элементарные вещи. Если любая конфликтная ситуация на работе или в семье вызывает гнев и агрессию, и это состояние не поддается контролю. Если вы чувствуете себя одиноким, никому не нужным, отвергнутым. Если все время страшно, тревожно, появились проблемы со сном, что-то болит, а с физиологией все в порядке. Если сложно принимать решения не только «вселенского масштаба», но и нет сил решить, что надеть на работу и какое блюдо выбрать на обед. Если сложно достигать целей из-за неуверенности в себе, боязни критики, оценочных суждений, давления, «синдрома самозванца». Если пропало желание общаться с друзьями, родными, коллегами и вообще взаимодействовать с социумом. Если вредная привычка постепенно превращается в зависимость. Если расстались с любимым человеком, потеряли близкого и не можете пережить горе и утрату.

Прием психолога в клинике Рассвет состоит из нескольких этапов:

Консультация психолога

Как правило, человек может самостоятельно определить, что вызывает у него беспокойство или стресс, что злит, раздражает и напрягает. Но иногда тревожно или тяжело, одиноко или грустно, а причина непонятна. Все болит, а врачи уверены, что вы здоровы. В таких случаях необходима консультация психолога.

Специалист поможет определить триггеры, которые вызывают бурю эмоций, научит контролировать стресс, поможет справиться с горем или потерей. Если для достижения результата понадобится медикаментозная терапия, направит к психотерапевту.

Выявление психологической проблемы

Поскольку психолог не занимается диагностикой психических заболеваний, его главная задача помочь пациенту понять, что именно вызывает тяжелый кризис у психически здорового человека.

Обратившись к психологу, вы не избавитесь от стрессов, но зато научитесь определять причины эмоционального дисбаланса и контролировать это состояние.

Лечение у психолога

Лечение подразумевает совместную работу специалиста и пациента. Оно направлено на коррекцию психологического состояния, привитие основ самопознания, выработку уверенности в себе и эмоциональной устойчивости. Психолог применяет различные методики: так называемую «разговорную терапию», когнитивно-поведенческую, межличностную.

Если пациент демонстрирует признаки сложного состояния, которое требует не только консультирования и доверительных бесед, но и приема лекарств, психолог работает в сотрудничестве с психотерапевтом. В тяжелых случаях (при угрозе самоповреждения или причинения вреда другому человеку) пациент направляется в стационар — для постоянного наблюдения и своевременного оказания квалифицированной помощи.

Что вы получите от психолога клиники Рассвет?

Психологи Рассвета оказывают помощь и поддержку в самых сложных жизненных ситуациях. Высокая квалификация наших специалистов позволяет решать любые вопросы, касающиеся психического здоровья.

Мы обязательно поможем преодолеть эмоциональный кризис, избавиться от тревожности и апатии, справиться со стрессом и депрессией, связанными с неуверенностью, страхами, потерями, тяжелым лечением, зависимостью.

Психологи Рассвета используют методики с доказанной эффективностью, ориентируются в работе на международные протоколы, одобренные самыми авторитетными медицинскими организациями. Мы знаем о некоторых положительных результатах альтернативных методов, но не считаем их статистически значимыми, поэтому не рекомендуем тай-чи, медитацию или массаж для лечения стресса или депрессии.

Ваша основная задача — довериться нашим врачам, максимально подробно и честно описать ситуацию и соблюдать приверженность лечению. В остальном предлагаем положиться на наши знания и опыт.

Психотерапевт Тольятти, психолог Тольятти

Добро пожаловать на сайт Центра психотерапии и психологической помощи Ильи Капустина.

Меня зовут Капустин Илья Викторович. Я врач-психотерапевт, психиатр-нарколог, клинический психолог, занимаюсь любыми вопросами, касающимися психики человека, начиная с психологического дискомфорта, заканчивая серьезными душевными расстройствами. Мой в опыт работы в этой области более 25 лет.

Традиционно корень «психо» вызывает напряжение, визит к специалисту таит в себе неловкость, Вы чувствуете стеснение, а порой страх. Именно поэтому, когда возникает необходимость, появляется один главный вопрос: куда идти и к кому? Кто сможет по-настоящему помочь, без лишних вопросов, лекарств и потери времени? Хорошо, когда есть знакомый проверенный доктор, а если такого нет? Вы всегда получите квалифицированную помощь психолога или психотерапевта в Тольятти, обратившись к нам. Подробно узнать о специалистах нашего центра Вы можете в разделе » О центре — Специалисты».

Проблемы, с которыми может встретиться современный человек не всегда можно преодолеть самостоятельно. Зачастую, в череде будней просто нет времени на их решение. В итоге они собираются в клубок проблем и разрушают нашу жизнь, приводя к неврозам, недопониманию, размолвкам, потерям близких людей, ухудшению здоровья и другим сложностям жизни. Своевременное обращение к психотерапевту или психологу поможет Вам вовремя осознать наличие проблемы и найти её решение, избежав подобных неприятностей.

Обратившись к нам, вы получите консультации дипломированных специалистов:

• психотерапевта;
• психиатра-нарколога;
• семейного психолога;
• детского психолога;
• кардиолога.

Они придут Вам на помощь при таких проблемах как:

• зависимости от табака, алкоголя, наркотиков, а также любовная, игровая и компьютерная зависимости;
• невротические расстройства – неврозы, депрессия, паника, фобии;
• семейные конфликты;
• воспитание и трудные отношения с ребёнком, в том числе психологические травмы детей;
• и многие другие.

Все специалисты нашего центра имеют подтверждённую профессиональную квалификацию, Вы можете более подробно познакомиться с каждым из них здесь.

Решение личных проблем связано не только с квалификацией и пониманием, но также и с многолетним опытом, с каждым счастливым клиентом, мы делаем мир немного лучше. С их впечатлениями о нашей работе вы можете ознакомиться в разделе отзывы.

В нашем центре проводятся:

• индивидуальная и групповая психотерапия;
• психологические консультации;
• семейное консультирование;
• групповые тренинги.

Приглашаем Вас на консультацию!

Выбор терапевта, который поможет вашему проблемному подростку

Квалифицированный психотерапевт может поддержать вашего подростка и помочь ему справиться с его проблемами. С подростками работают самые разные терапевты, поэтому полезно знать, на что обращать внимание, чтобы найти наиболее подходящего для вашего проблемного подростка. Вот важные факторы, которые следует учитывать, важные вопросы, которые нужно задать, и важные соображения, о которых вам нужно знать при выборе терапевта, который поможет вашему подростку.

Факторы при выборе терапевта

При выборе терапевта учитывайте следующие факторы:

• Выберите терапевта, обладающего знаниями и опытом в работе с подростками.Подростки — это не младшие версии взрослых; проблемы, которые у них есть, и способы их решения уникальны для этой возрастной группы.
• По возможности, получите направление к конкретному терапевту, которого порекомендует тот, кто лично знает личность и навыки этого терапевта.
• Найдите в Интернете терапевтов для подростков в вашем районе и внимательно просмотрите их веб-сайты, чтобы найти информацию о том, как они работают с подростками, и подробности их практики.
• В большинстве случаев терапевт должен иметь лицензию.Есть исключения, например, обученный религиозный консультант или консультант по наркотикам, но учтите, что страховые компании обычно оплачивают только сеансы, проводимые лицензированным специалистом в области психического здоровья.
• Рассмотрите терапевтический подход и подготовку терапевта. Есть много разных способов обращения с подростками, поэтому ознакомьтесь с различными подходами и сделайте свой выбор, исходя из проблем, с которыми борется ваш подросток, и от фона, который имеет для вас наибольший смысл.
• Подумайте о конкретных качествах психотерапевта, которые могут потребоваться вашему подростку.Скорее всего, они лучше всего ответят тому, кто прямо и по существу, или кому-то более заботливому и благосклонному? Что отдает предпочтение терапевту — мужчине или женщине? Возраст — фактор для вашего подростка? Будут ли они лучше работать с кем-то молодым и энергичным или получат пользу от терапевта с большим опытом?

Вопросы, которые стоит задать потенциальному терапевту

Проведите собеседование с потенциальными терапевтами по электронной почте, по телефону или при личной встрече. Некоторые терапевты проведут первичную консультацию по сниженной цене, чтобы вы могли встретиться с ними и получить ответы на свои вопросы.

Задавая следующие вопросы, вы получите важную информацию и лучше поймете, как терапевт будет работать с вашим подростком, чтобы способствовать положительным изменениям:

• Какой у вас опыт решения конкретной проблемы, с которой борется мой подросток?
• Как долго вы на практике?
• Опишите, как вы будете работать с моим подростком.
• Будут ли другие члены семьи участвовать в процессе терапии?
• Какая у вас лицензия и действительна ли она?
• Как вы ставите цели для терапии и оцениваете прогресс?
• Вы являетесь членом профессиональной организации?
• Не могли бы вы объяснить свой терапевтический подход?

Получив ответы на эти вопросы, подумайте, насколько хорошо терапевт описал свой подход и как они при этом справились.Спросите себя: кажется ли, что терапевт знает, о чем говорит? Кажется, они искренне сочувствуют подросткам? Терпеливы ли они, отвечая на ваши вопросы? Что вы чувствуете, когда с ними разговариваете?

Самый важный фактор при выборе терапевта

Опыт и квалификация важны, но обычно самым важным фактором является личность терапевта и терапевтическое взаимопонимание, которое развивается между подростком и терапевтом.

Эти отношения, в конечном счете, являются наиболее важным фактором для терапевта, способного успешно оказать помощь проблемному подростку.Выбирая психотерапевта, спросите себя, какой человек, скорее всего, сможет сблизиться с вашим подростком. При принятии решения обращайте пристальное внимание на свою интуицию.

Дополнительные соображения

В идеале ваш подросток должен участвовать в этом процессе, даже если вы настаиваете на его участии в терапии. В большинстве случаев для родителей хорошо работать по получению направлений и первоначальному обследованию. Затем предоставьте эту информацию подростку и позвольте ему принять окончательное решение.

Если после нескольких сеансов отношения не складываются, возможно, придется пройти через процесс выбора еще раз или попросить терапевта направить к кому-то, что, по их мнению, будет лучше.

Найдите детского психолога в вашем районе, детская и подростковая психология

Большинство родителей, которые проводили время, наблюдая, как их дети развиваются и растут, могут подтвердить идею о том, что этот процесс является увлекательным; от наблюдения за детьми, которые учатся ходить и говорить, до наблюдения за их социальным взаимодействием и самоисследованием в школе и за ее пределами, процесс обучения и взросления становится сложным и увлекательным.Детская психология — это область, в которой делается попытка исследовать и понять развитие человеческого разума в детстве и подростковом возрасте, с множеством применений к вариантам лечения и специальным программам, которые помогают улучшить, исцелить и поднять жизнь молодых людей. Детская психология может встречаться в академической среде или восприниматься как основополагающая наука, связанная с детской психотерапией и другими видами психиатрической помощи.

Область детской психологии имеет много общего с другими типами психологии и исследований человеческого разума и сознания, сохраняя при этом особое внимание к человеческому развитию применительно к детям.С биологической точки зрения это один из самых захватывающих периодов жизни, детство богато значительными физическими, эмоциональными и психическими изменениями, которые могут иметь огромное влияние на качество жизни и жизненный опыт. Изучая детскую психологию, эксперт или другой профессионал может наблюдать за работой самого мозга, может исследовать физические реакции на определенные стимулы или может наблюдать, как дети взаимодействуют с другими или считают себя. Изучение детской психологии пытается найти ответы на многие из наиболее актуальных социальных вопросов сегодняшнего дня, например, является ли поведение человека и стечение обстоятельств в первую очередь результатом его врожденной природы или окружающей среды, в которой он вырос.

Детская психология легко поддается частной практике, и в большинстве областей работает ряд лицензированных и сертифицированных специалистов, которые сосредотачиваются на применении своих знаний для практического наблюдения и лечения детей, испытывающих трудности. Поиск детского психолога часто осуществляется путем обращения к семейному врачу или терапевту, который может предоставить список рекомендованных местными экспертами. Когда вы задаетесь вопросом, как найти детского психолога, родители и опекуны также могут воспользоваться онлайн-отзывами и устными отзывами сверстников и коллег, или могут найти лучших детских психологов через каталог лучших психологов.

Вопрос о том, как найти детского психолога в моем районе, должен быть направлен не только на поиск доступного варианта, но и на поиск хорошего и заботливого человека, который искренне заинтересован в том, чтобы помочь детям вылечиться и расти. Уделяя пристальное внимание образованию и квалификации, а также общему мировоззрению, родители могут гарантировать, что их дети получат лучшее из того, что современная детская психология может предложить молодым людям и их семьям. По мере того, как прогресс в этой важной научной области продолжается, и делается вывод о факторах, лежащих в основе взросления, дети обязательно выиграют от расширенной помощи и лечения со стороны детских психологов.

Интервью по подростковой психотерапии с Мэдлин Левин, доктором наук

Кейт Саттон: Мне очень приятно говорить с вами сегодня о работе с подростками. Многие терапевты обучены работать с детьми или взрослыми, но на самом деле подростки находятся между ними. Как вы работаете с подростками? Это детская терапия? Это терапия для взрослых?

Мэдлин Левин: Я всегда немного смущаюсь или не решаюсь говорить о том, как я на самом деле работаю с подростками. Я думаю, что работа с подростками требует от подростков определенной степени плавности и гибкости.Одна из вещей, которые вам нужно делать с подростками, — это действительно войти в их мир, потому что он настолько сильно отличается, как когнитивно, так и эмоционально, от мира детей или взрослых. Я могу вывести их, накормить мороженым, пойти к ним домой и тусоваться в их комнатах. Я склоняюсь к тому, чтобы приводить друзей и парней, а также людей, которые имеют значение в жизни подростка — чего я бы обычно не делал, встречаясь со взрослыми или детьми.

KS: Итак, вы действительно пытаетесь войти в подростковый мир гораздо более конкретным образом, чем вы бы сделали это со взрослым или ребенком.Некоторые люди думают, что подростки — это группа, с которой очень трудно работать. Что вы думаете?

МЛ: Ну, с ними я больше всего люблю работать, в основном потому, что многие из них действительно злы. Дайте мне сердитого подростка в любой день над депрессивным ребенком или депрессивным подростком, если на то пошло, потому что у них есть энергия, чтобы помочь себе. И я думаю, что одна из вещей, которую вы хотите сделать, — это необязательно патологизировать их гнев, а использовать его для более здорового использования.

Например, ребенок, который идет на опасный риск, — это беспокоит. С другой стороны, я считаю, что подросткам необходимо идти на здоровый риск. Обычно ребенок, который делает опасные вещи, не видит возможности пойти на риск. Таким образом, мы можем взять гнев, который вызывает ребенок, и попытаться превратить его в часть развивающей задачи, которая состоит в том, чтобы выйти и попробовать что-то новое и раздвинуть свои границы — и это часто включает в себя рассердить нескольких людей, особенно ваших родители, время от времени.Но это нормально — в отличие от приема метамфетамина в спортзале школы.

KS: Итак, направить эту энергию на более подходящие или безопасные виды деятельности?

МЛ: Да. Я думаю, что одна вещь, которую неправильно понимают в отношении подростков, — это то, что все эти рискованные действия являются признаком патологии. Я думаю, что в целом подростки ужасно патологизированы. И это началось давным-давно с концепцией Холла «Буря и натиск» — Анна Фрейд в основном сказала, что это период патологии, и вам может быть поставлен диагноз подросткового возраста.Я не думаю, что это правда — я думаю, что это просто еще один этап развития, на котором необходимо выполнить очень важные психологические задачи, и что если бы мы могли начать смотреть на это и нормализовать некоторые из того, что делают подростки, убедившись, что они в безопасности, тогда вы У меня были бы подростки, которые гораздо охотнее с тобой разговаривали. Итак, вопрос «Какими вы видите подростков? Они никогда не разговаривают» — я вообще не считаю это проблемой в своей практике.

Я думаю, подростки жаждут поговорить со взрослыми, которым действительно интересна их внутренняя жизнь.

Я думаю, подростки жаждут поговорить со взрослыми, которые действительно заинтересованы в их внутренней жизни.

Проблемы или нормальное развитие?

KS: Я думаю, что часто некоторые родители хотят, чтобы их дети прошли подростковый период по прямой и узкой линии, и на самом деле нормальность подросткового возраста на самом деле не такая уж прямая и узкая. Не могли бы вы немного рассказать о том, что такое «нормальный» подростковый возраст?

МЛ: Это типа: «Что такое нормальная взрослая жизнь?»

KS: Как терапевт может отличить подростка, у которого есть какие-то большие проблемы или большие проблемы, от подростка, который только проходит нормальное развитие подросткового возраста?

МЛ: Что ж, подростки как группа не имеют более высоких показателей патологии, чем любая другая группа, поэтому мы думаем, что они более подавлены, а это не так.Они более мрачные? Они немного более лабильны? Конечно. И я действительно думаю, что мы немного упустили момент, когда это произойдет в процессе развития. По моим наблюдениям, мы думаем, что подросткам будет действительно сложно к концу подросткового возраста, когда они смогут водить машину, заниматься сексом и тому подобное. Но на самом деле я думаю, что пик их борьбы за автономию наступает намного раньше. Итак, я вижу, что гораздо более вероятно, что 12-летний ребенок столкнется с проблемами со своими родителями, и их родители полностью испуганы, потому что они ждали, когда ребенку будет 15 или 16 лет, прежде чем они ожидали проблем с автономией. .Я думаю, когда мы говорим об этом, нам нужно немного сдвинуться с места в плане того, что 12-летний ребенок говорит: «Оставьте меня в покое и не говорите мне, что делать» и крадется и делает такие вещи, это выход из строя? И я на самом деле так не думаю, потому что, как я уже сказал, я думаю, что борьба за автономию начинается раньше, чем распространено мнение.

Но я хочу более четко ответить на ваш вопрос: «Как узнать, действительно ли ребенок в беде?» Помимо всех очевидных вещей — вам нужно искать то же самое, что вы ищете в любом человеке, например, тяжелую депрессию или расстройство пищевого поведения, членовредительство или тревожные расстройства, или семейную историю биполярного расстройства; Ничто из этого не отличается для подростков, как, я думаю, для взрослых.Я думаю, что отличие состоит в том, что, несмотря на то, что в раннем подростковом возрасте когнитивные способности детей находятся на стадии абстрактного мышления, они на самом деле могут мыслить более или менее так же, как и взрослые, что создает впечатление, что они старше, чем они есть на самом деле, поэтому у них есть когнитивные навыки, но у них нет никакого опыта.

Итак, заходит родитель и говорит: «Ну, мой ребенок все время спорит, и он груб». Но это то, что должен делать молодой подросток, потому что как перейти от когнитивных навыков без опыта к когнитивным навыкам и некоторому опыту, если вы не получаете их, находясь в мире и пробуя разные вещи и сталкивается с родителями? Поэтому я всегда говорю родителям: «Это здорово, что ваш ребенок спорит.Подумайте об этом так же, как вы бы подумали о тренировках перед калькуляцией или футболом — что это навык, который нужно оттачивать, а не патологизировать ». И я думаю, что работа родителей — сохранять достаточно спокойствие, что может быть очень сложно, потому что детям нужен аргумент — это их способ выразить свою растущую автономию, поэтому они хотят, чтобы это был аргумент. И они, как мастера-джедаи, знают, где вас найти.

Итак, тот факт, что ребенок спорит, факт что ребенок капризен, тот факт, что ребенок идет на какой-то риск, который никоим образом не подвергает его опасности — все это меня особо не беспокоит.

Больше всего меня беспокоит ребенок, который действительно замкнулся в себе и не способен к саморефлексии.

Меня больше всего беспокоит ребенок, который действительно замкнулся в себе и не способен к саморефлексии. При всех требованиях к академическим и спортивным успехам стандартная задача подросткового возраста, которая укрепляет зарождающееся чувство собственного достоинства, имеет тенденцию теряться, потому что у вас нет времени мечтать и времени на тусоваться и все такое.Я думаю, что дети абсолютно ошеломлены объемом структурированной деятельности и требованиями к академической успеваемости, особенно в сообществах, принадлежащих к верхнему среднему классу. И я не думаю, что вы можете отказаться от периода времени, чтобы научиться думать о себе.

Развитие чувства «я»

KS: В своей книге «Цена привилегии» вы говорили о развитии этого чувства «я». Можете ли вы больше говорить о развитии этого сильного самоощущения, чем о развивающей задаче в подростковом возрасте?

МЛ: Если мы вернемся назад и подумаем в нашей собственной жизни о переживаниях, которые добавили к самоощущению, я имею в виду, что то, что мне приходит в голову, очень наглядно — лежать на заднем дворе с отцом и смотреть на облака, и придумывать… Детский тест Роршаха — смотреть на облака.Учителя, с которыми у меня были отношения, на самом деле поощряли меня писать. Сотни часов, проведенных за прослушиванием записей Боба Дилана и попытками понять, о чем он говорит. Все это были медленные внутренние действия без какой-либо особой оценки. Мои родители могли бы один или два раза сказать: «Выключи Боба Дилана», потому что я слушал его одержимо. Но в целом они были внутренними, с ними мирились, потому что взрослые не были в жизни подростков все время — не в том виде, в каком они сейчас, и я хотел бы прояснить этот конкретный момент.

Я думаю, что мы слишком вовлечены в неправильные вещи и недостаточно вовлечены в правильные вещи.

Я думаю, что мы слишком увлечены неправильными вещами и недостаточно вовлечены в правильные вещи. Поэтому мамы стоят у дверей, когда их дети приходят из школы, и хотят знать, как они сдали экзамен по математике в тот день. Мы знаем каждого учителя, каждый класс, каждую викторину, но мы не предоставляем место или контейнер, чтобы ребенок мог прийти домой, сесть за кухонный стол, выпить стакан молока и пару печенек, сказать вам или нет расскажу, как прошел их день.И я думаю, что это те пространства, в которых развивается внутреннее чувство себя. И развиваться намного сложнее, если тебя постоянно оценивают. Так что ребенок в квартале умнее, или у кого-то лучше оценки, или дочь вашей сестры поступила в Гарвард. В своем офисе я снова и снова слышу: «Я хорош только на последний класс». И это невероятно грустный отзыв о внутренней жизни малыша. Вы знаете, дети входят в офис, и я говорю: «Расскажите мне немного о себе», а они таращатся на свои метрики: «Я получил пятерку в этом, и я получил четверку в этом, и мои родители действительно злой, потому что мои баллы SAT.«Это как:« Нет, расскажи мне о себе ». Я думаю, что одна из вещей, которые довольно успешно работают с подростками, — это абсолютная скука с их показателями. Знаете, я смотрю на часы, смотрю в окно. Меня это не интересует. И каждый терапевт знает строчку, где ребенок говорит что-то действительно подлинное. «Я был так зол, я пошел в свою комнату и послушал Sublime» или «Я достал свой блокнот для рисования. .. «И именно в этот момент вы хотите перепрыгнуть через все. Вас не интересуют показатели — вас очень интересует та часть ребенка, которая чувствует себя аутентичной.И я думаю, что дети поначалу немного подозрительно относятся к этому, но очень быстро понимают, что вас интересует в них нечто совершенно иное, чем то, чем они привыкли к интересам взрослых.

KS: Как вы налаживаете взаимопонимание с подростками ? Как вы к ним подходите? Похоже, это один из подходов, в котором вас интересует какая-то подлинная часть самих себя, а не метрики. Что еще?

МЛ: Я думаю, что для того, чтобы стать подростком-терапевтом, нужно действительно любить подростков, и у вас должны быть довольно хорошие отношения с самим подростком.Так что я действительно хорошо разбираюсь в культуре, я действительно разбираюсь в музыке, и я действительно разбираюсь в языке. Я не очень разбираюсь в технологиях, потому что они работают быстрее, чем я могу успевать. Но я хорошо осведомлен и ни в коей мере не пренебрегаю подростковой культурой. Ваша собственная подлинность невероятно важна .

Стандартная классическая терапевтическая позиция «не раскрывать себя» абсолютно не работает с подростками.

Стандартная классическая терапевтическая позиция «не раскрывать себя» абсолютно не работает с подростками.Они хотят знать, и, исходя из своей позиции, по праву, так: «Кто ты, черт возьми? Почему я должен тебе что-то рассказывать? Я говорю своему учителю в школе, и он говорит мне, чтобы я работал усерднее. Я говорю родителям, и они говорят мне они разочарованы во мне «.

Я бы сказал, что большинство подростков, которые приходят ко мне, действительно хотят пройти терапию. Они отчаянно хотят пройти терапию. И говорить для них — не проблема — что меня удивляет и до сих пор удивляет. Затем у вас есть ребенок, которого затащил родитель, который обеспокоен, соответственно или не совсем правильно, из-за какого-то плохого поведения.С такими детьми нужно время, чтобы тусоваться. У меня был один мальчик-подросток, которому было очень трудно, но он очень любил тропические рыбы, и в итоге мы сделали — я видел его около трех лет — всю его терапию проводили с помощью тропических рыб. Я пошел к нему домой, увидел его тропических рыб, узнал о тропических рыбах, и мы поговорили о привычках тропических рыб. Было бы ошибкой подталкивать подростков к модели, которая была наиболее удобна большинству из нас, а именно: «Что вы думаете об этом?» Потому что я думаю, когда родитель говорит ребенку: «О чем ты думал?» настоящий ответ: «Ничего.«Я имею в виду, ничего подобного тому, что родитель хотел бы, чтобы думал ребенок. Это похоже на то, что там едет товарный поезд.

KS: Все движется так быстро, что они не обращают внимания на то, что они думают.

МЛ: Верно. Теперь у нас есть нейропсихология, и мы много знаем о том, насколько активен мозг подростка. Вы должны взять этот мозг туда, где он есть, и проявлять уважение. Другое дело, что взрослые не уважают подростков. То, что они никогда не скажут другому взрослому, я все время слышу в своем офисе.Входит родитель и говорит: «Посмотри, как он выглядит». Вы бы не сказали этого своему супругу или лучшей девушке, но проявлять неуважение к подросткам — это нормально. И тот же родитель оборачивается и шокируется, когда ребенок проявляет к ним неуважение. Так что я стараюсь оставаться очень уважительным и очень любопытным. Я разговариваю намного больше, чем со взрослым пациентом. Они знают о моей жизни намного больше. Мне трудно высказать некоторые из них на конференциях, но я думаю, что это работает. Я думаю, им нужно знать, что ты настоящий.И это может занять некоторое время.

КС: Как вы решаете проблему самораскрытия? Потому что в целом к ​​детям, взрослым, подросткам люди подходят по-разному.

МЛ: Думаю, это зависит от случая. Так что есть дети, которые абсолютно ничего не знают, потому что я не думаю, что им это поможет. Я использую самораскрытие, когда дети действительно убедились в том, что с ними обращаются так, как будто с ними что-то невероятно не так, чего нет.

Например, у меня трое сыновей, двое из которых очень образованны, а один — хуже.Я буду использовать представление о том, что люди умеют разные вещи. «Да, ну, что ты имеешь в виду? Я ни в чем не силен, кроме бездельничанья в машине». И это ваш путь к этому клиенту. Я покажу, что хочу знать об автомобилях; Я хочу придумать все, что могу вспомнить об автомобилях; Я хочу привлечь их к машинам. А потом я мог бы сказать: «Ну, это интересно, потому что один из моих детей учится в практическом колледже, потому что он так учился». Он становится не только нормализованным, но и ценным.Для многих детей, особенно в таком сообществе, как наше, есть опыт, когда кто-то говорит: «Вы знаете, будучи механиком, каждому нужно починить свою машину. Какой замечательный навык. Вы должны хорошо владеть руками, вы действительно должны способен видеть вещи …. «И я могу добавить что-то вроде» Мои пространственные отношения абсолютно ужасны «. Подростки похожи на детей в том, что они смотрят на взрослых, и мы кажемся невероятно уверенными. Это потому, что мы можем делать то, что у нас хорошо получается. Подростки не видят целого ряда вещей, в которых мы не очень хороши.Так часто я говорю такому ребенку: «Знаешь, мне предстоит путешествие, и я действительно не могу представить себе, куда я иду. Вы можете мне помочь?» Сама идея о том, что есть вещи, в которых я хорош, а в чем нет, — просто откровение для некоторых из этих детей.

KS: Указывая на то, что вы не идеальны.

МЛ: Никто не идеален. Я очень много говорю в Организации молодых президентов — это молодые турки из бизнеса, у них большие корпорации. Если вы поговорите с ними и спросите, как они учились в старшей школе, они, по большей части, были средними студентами, поступившими в государственные университеты.Мне очень интересно развеять представление о том, что есть единственный способ добиться успеха. Это неправда.

KS: Это интересная область, на которую я обращаю больше внимания, а именно на устойчивость. С одной стороны, работая с подростками, я часто пытаюсь помочь им улучшить их семейные отношения. Но я также знаю очень успешных людей, которые прошли через множество трудностей. Что вы думаете об этом, особенно о том, как это влияет на работу, которую мы выполняем как терапевты с подростками, пытаясь уменьшить трудности в их жизни?

МЛ: Это тема новой книги, которую я пишу, и она мне очень интересна.Если вы посмотрите на тех, кто успешно учился в школе, каковы были их оценки, каков их IQ, ничто из этого не выделялось. Но кто-то сказал: «Успех — это то, насколько высоко вы подпрыгиваете после неудачи». Я думаю, это правда. Я думаю, что люди забывают, что все мы сталкиваемся с ужасными ударами в своей жизни. Есть потери, есть смертельные случаи, есть разводы, есть горе. Такова жизнь. Поэтому родители бегают как сумасшедшие, пытаясь убедиться, что их ребенка не выгнали из команды, и если это была четверка — это действительно должна быть четверка, и они собираются подойти и поговорить с учителем, и они Мы собираемся помочь им написать эссе, чтобы поступить в колледж, в который они хотят, чтобы они поступили, думая, что они подбадривают своего ребенка.

Плохие вещи будут случаться с вами в жизни. И это произойдет независимо от того, что вы делаете со своими детьми. Вместо того, чтобы сосредотачиваться на защите детей от проблем, соответствующих возрасту, не ходите в класс вашего ребенка в четвертом, шестом или восьмом классе. Научите их разговаривать с тренером, если им не хватает игрового времени. Мы очень заняты, защищая детей таким образом, а это огромная потеря для детей, потому что тогда они не знают. И параллельно с этим, кстати, я думаю, что мы недостаточно заняты, говоря нашему 16-летнему ребенку: «Сегодня суббота, и я хочу, чтобы ты вернулся домой к часу ночи или полуночи, потому что после полуночи ничего хорошего не происходит, «или» Куда ты идешь? »

Итак, каковы компоненты устойчивости? Мне это интересно.Я думаю, что такие вещи, как настойчивость, самоуправление, автономия, саморефлексия, — все это часть того, чтобы стать устойчивым. Но если бы мне пришлось выбрать самое главное, это умение терпеть ошибки. И я думаю, это именно то, чего мы не терпим в детях.

KS: Вы можете привести мне пример того, что вы имеете в виду?

МЛ: Я говорил в Нью-Йорке, иду по Пятой авеню, и там мама с очень хорошо одетым четырехлетним мальчиком, и он прыгает в лужу прямо перед Бергдорфом Гудманом. .И он какой-то мутный, и он плещется. А у матери полный кризис на Пятой авеню, просто кризис — она ​​кричит на ребенка и плачет. И, конечно же, с грандиозностью известного психолога я подхожу и говорю: «Привет, я Мэдлин Левин, я психолог. Ты в порядке?» И что случилось? Они ехали на собеседование в дошкольном учреждении, и теперь она не могла решить, было ли у нее достаточно времени, чтобы отвезти его домой и снова одеть его, или она опоздает, и это будет ударом по нему? Это как бы разбивает вам сердце, потому что теперь четырехлетний ребенок выглядит как четырехлетний, а не как маленький лорд Фаунтлерой.Но она кричит на него: «Как ты мог сделать такую ​​ошибку? Как ты мог испачкаться?» Это немного драматический пример, но я думаю, что это происходит постоянно. Обычное совершение ошибок недопустимо.

Сотрудничество с родителями

KS: Как вы решаете, проводить ли индивидуальную терапию или семейную терапию? Потому что большая часть вашей книги предназначена для родителей — помогает родителям изменить свое мышление или поведение.

М.Л .: Опять же, я работаю именно так — я бы не подумал увидеть подростка без родителей.Не обязательно вместе, но родители — и должны быть — действительно большая часть жизни подростка. Исследования показывают, что подростки хотят больше, а не меньше. Они могут не говорить вам об этом, и они могут закатить глаза, когда вы скажете: «Это семейный день», но все исследования довольно последовательны, что дети хотят больше контактов со своей семьей.

Какова реальность работы с семьей и подростком? Примерно две трети семей, которые я вижу, я продолжаю видеться с родителями — мы сотрудничаем. Вы должны хорошо разбираться в границах и проблемах, связанных с конфиденциальностью, и они должны быть ясны заранее.И я бы сказал, может быть, с третью родителей, реальность такова, что они не собираются сотрудничать со мной, им не особенно нравится то, что я делаю с их детьми, им не нравится, когда им говорят: «Назад выключенный.» У меня был один папа, у которого была очень хорошая дочь, очень легкий уровень сложности, и она хотела небольшой пирсинг в носу. Очень состоятельный парень. И он сказал: «Если вы ободрите ее в этом, я исключу ее из своей воли».

Я хотел бы сказать вам, что все семьи приходят сюда, и они действительно помогают.Некоторые из них нет. И часть того, что вы делаете, — это то, что вы никогда не осуждаете родителей, но вы связаны с восприятием ребенка, что здесь есть что-то безумное. Это могут быть действительно тяжелые случаи. Но в большинстве случаев там достаточно хороших родителей, к чему вы всегда призываете: «Я знаю, что вы хотите быть хорошими родителями. Я знаю, что вы были отличной мамой. Я знаю вас хотите добиться лучших результатов. Но вот как я это вижу «Итак,

в лучшем случае вы работаете совместно с родителями, в основном пытаясь научить их некоторым действительно базовым навыкам развития подростков.

в лучшем случае вы работаете совместно с родителями, в основном пытаясь научить их некоторым действительно базовым навыкам подросткового развития — не срываться на неправильных вещах и не на правильных вещах.Время от времени мне все равно будут звонить и говорить: «Я нашел кокаин в комнате дочери. Что мне делать?» Вот когда вы выходите из себя. Ну, ты не срываешься, но тогда ты что-то делаешь. Родитель, который говорит: «Мой ребенок опаздывает на десять минут, и почему они не прислушиваются к моему авторитету?» — вот что не так уж и плохо.

KS: Как вы управляете разными отношениями и взаимопониманием с родителями и подростками одновременно, особенно если у них очень разные интересы?

МЛ: Хороший вопрос.Я не часто вижу ребенка и родителей вместе. Может быть, я увижу их вместе два раза в год. Но я буду видеться с родителями раз в месяц, потому что, опять же, это час в неделю или два часа в неделю, и вы пытаетесь внести в дом какие-то системные изменения, касающиеся таких вещей, как работа по дому. Вы знаете, ни у кого из этих детей нет работы по дому. У них должна быть работа по дому. У детей есть веская причина заниматься домашними делами. Оптимально вы получаете бай-ин. Но я не вижу их в одной комнате чаще одного или двух раз в год по очень конкретной причине, а именно потому, что я думаю, что подросток должен чувствовать, что ваш союз в первую очередь с ними, что у вас нет этого. расколоть союз.И с этим можно столкнуться, когда все находятся в комнате вместе. И, опять же, в качестве точки для терапевтов, я считаю, что это самый быстрый — я не знаю, насколько хорошо это будет звучать, — но самый быстрый способ заручиться поддержкой подростка — это получить что-нибудь для него. Вы хотите, чтобы подросток вернулся на следующей неделе. Неважно, комендантский час ли сейчас десять минут. Неважно, если это всего четверть их довольствия. Вы что-то получаете, вы можете быть чем-то полезны подростку, по крайней мере, у вас есть начальные отношения.Так что я не так часто собираю их всех вместе, а друзей — но не так часто. Должно быть очень ясно, что вы в первую очередь преданы своему пациенту-подростку и что вы избирательно используете других людей, чтобы быть полезными, чтобы обеспечить лучшую среду и тому подобное.

KS: Меня интересует контрперенос с подростком и родителем. Я знаю, что многие молодые терапевты склонны отождествлять себя с подростком, а не с его родителями, и мне интересно, поскольку вы сами стали родителем подростков, изменило ли это ваш опыт общения с клиентами-подростками и их родителями?

МЛ: Изменился ли я, когда у меня были собственные подростки? Не так много.Я имею в виду, мне всегда нравились подростки, и если мне действительно нужно об этом подумать, это, вероятно, как-то связано с тем фактом, что я был одним из тех действительно хороших подростков. Я не лгал и не делал ничего из этого. Так что есть что-то в юношеском задорстве, которое меня заинтриговало. А юность моих собственных детей не была особенно сложной. Так что я думаю, что я определенно более терпим или сочувствую родителям. У меня было трое мальчиков. Это непростой период времени.

KS: Изменились ли вы, как вы работаете с родителями после того, как приобрели это большее сочувствие?

М.Л .: Думаю, я использую огромное количество юмора в работе с родителями. Возможно, что я понял, имея подростков, что они вырастают из этого — и они растут очень быстро. В середине это кажется бесконечным, но это не так. Мы думаем о таких вещах в маленьких детях как о чем-то дорогом. У вас ведь есть маленькие дети? Ваш ребенок начинает учиться ходить, и он шатается, и он падает, и он шатается, и нам это нравится.Мы не злимся на них и не говорим: «Если ты продолжишь падать, ты всю оставшуюся жизнь будешь переворачивать гамбургеры». Мы этого не делаем. Мы находим их стремление к независимости и автономии… слово, которое приходит на ум, — «дорогой». И я думаю, что именно так я обнаружил юность своих собственных детей — истории из «Цена привилегий», ошибок и времен, когда мои дети попадали в неприятности и тому подобное. Но если вы представите это как детей, которые действительно стараются изо всех сил и не хотят вас понять, то задачи подросткового возраста так многочисленны…. Когда я разговариваю с родителями, и обычно это касается колледжа, оценок и всего этого, и что они забыли в своем стремлении ко всему этому, эти дети должны научиться разговаривать друг с другом, они должны научиться социальные навыки, они должны научиться приглашать девушку на свидание, они должны ходить в школу, несмотря на то, что у них на всем лице прыщи, или стояк, когда они подходят к доске, или бюст одной девушки … Я имею в виду, просто все физические, физиологические и социальные изменения и все, что происходит, и вы хотите, чтобы ваш ребенок тоже получил отличные оценки? Поэтому я думаю, что то, что изменилось для меня в том, что у меня были собственные подростки, было то, что я увидел, на скольких множественных фронтах им пришлось иметь дело с переменами, и что вместо того, чтобы злиться на некоторые из них, я начал видеть это больше как двухлетний -старый спотыкающийся.

KS: Хорошая метафора для этого. В своей книге вы пишете об авторитарном, авторитарном и снисходительном стилях воспитания. Как вы справляетесь с проблемой чрезмерной вовлеченности одного из родителей? Я нахожу, по крайней мере, в своей практике, что очень строгих родителей немного легче сбавить обороты. Но родитель, который так обеспокоен, если они отступят, что все развалится — как с этим работать?

МЛ: Это наша самая сложная дилемма, не так ли? Это или разведенная семья, в которой действуют совершенно другие правила.У меня нет волшебных слов для этого, потому что я думаю, что это действительно очень сложно. По моему опыту, обычно чрезмерно вовлечена мать. Иногда я провожу сеанс наедине с мамой. Я отношусь к матерям так: я практикую тридцать лет. У меня никогда не было, чтобы мать приходила на терапию и спрашивала: «Не могли бы вы помочь мне облажаться с моим ребенком?» Это не то, что хотят делать мамы. Так что я думаю, что обычно чрезмерная вовлеченность мамы возникает из-за беспокойства.

В прошлом мамы обычно есть что-то, что требует некоторого исследования, и если вы не догадаетесь до этого, вы можете повторять снова и снова: «Было бы лучше для вашего ребенка, если бы вы отступили», но я думаю, что беспокойство становится настолько ошеломляюще, что это действительно невозможно.Если вы можете привести эту маму — а у меня никогда не было мамы, которая бы этого не делала, потому что матери в таких сообществах очень одиноки и очень хотят общаться, — и если вы можете узнать, из-за чего беспокойство, это ваше лучший шанс произвести некоторые изменения с матерью.

Вот личный пример того, о чем я говорю. Мой младший ребенок был практическим, невербальным ребенком, и я обнаружил, что, несмотря на то, что я знал намного лучше, доставлял ему трудности с английским — вот в чем заключалась его неспособность к обучению.Итак, я подумал: «Я знаю, что, черт возьми, я делаю?» Мне действительно пришлось долго и усердно думать об этом, но я пришел к выводу, что мой отец умер, когда я был в том же возрасте, в котором был Джереми, когда я усложнял ему жизнь, и у нас не было денег, и я поступил в колледж на мои словесные навыки. У меня была стипендия. Поэтому, когда я кричал на него из-за его оценок по английскому, это был не он. Я просто вспоминал свое собственное ощущение того, собираюсь ли я вообще это сделать.

Так что, я думаю, это как те призраки в детской — призраки Сельмы Фрайберг в детской комнате — что, если вы можете поговорить с родителем, вы можете, прежде всего, укрепить свои отношения с этой матерью, потому что она чувствует, что ее понимают и я думаю, у тебя больше шансов.

KS: Как вы справляетесь с опасными проблемами, с которыми вы сталкиваетесь с подростками во время терапии, например, злоупотребление наркотиками или алкоголем? Или другие проблемы, такие как порезы, суицидальность или сексуальное поведение. Как с этим справиться?

МЛ: Это самая сложная часть. Мы видим не только детей, находящихся в стрессе. Мы видим некоторых больных детей и детей, которые делают очень опасные поступки. У меня, вероятно, разные точки зрения на некоторые из этих вопросов, и я думаю о некоторых из того, о чем вы говорите, я в такой же степени мать, как и психолог.Если бы мой ребенок был в опасности, ходил на прием к терапевту, а я не знал об опасности, я был бы очень зол. Что представляет собой реальная опасность? Действительно ли курение марихуаны опасно? Нет, если ребенок экспериментирует и ему 15 или 16 лет. Если он все время под кайфом, да. Кокаин — реальная опасность? Ну, вы думаете, что скажете «да», потому что это гораздо более опасный наркотик, но если ребенок попробовал его дважды, как эксперимент, и они закончили, то нет. Я думаю, вы посмотрите на несколько вещей. Вы смотрите на возраст ребенка, потому что мы знаем, что младшие дети экспериментируют с наркотиками, алкоголем и сексуальными отношениями, тем больше они подвержены риску.Есть огромная разница между 18-летним курильщиком и 11-летним курильщиком. Это одна вещь, на которую вы смотрите. Еще вы посмотрите на то, используется ли он для экспериментов или самолечения. Таким образом, ребенок, который занимается самолечением, подвергается гораздо большему риску, чем ребенок, который гуляет со своими друзьями, ему 12 лет и у кого-то есть пиво.

Если у меня есть ребенок, который активно склонен к суициду, я должен сказать родителям. А поскольку подростки очень чувствительны к вопросам доверия, эти вещи нужно закладывать очень рано.«Если я чувствую, что вы представляете опасность для себя или других, я скажу вашим родителям. Вы все еще хотите сделать это со мной?» Ясно, что вы хотите, чтобы подросток, если возможно, сказал: «У меня проблема». Я думаю, что для меня лично самые трудные моменты в качестве терапевта были, когда мне приходилось решать, собираюсь ли я дать ребенку неделю — когда я беспокоюсь о них — поговорить с их сами родители. Я стараюсь поддерживать с ребенком много контактов в течение этой недели. Если в моем офисе кто-то активно склонен к суициду, я отвожу его в больницу.Если есть явная и непосредственная угроза, очевидно, я знаю, что делать. Но я думаю, что есть небольшая серая область, в которой вы беспокоитесь о ребенке, вы думаете, что он сможет поговорить со своими родителями, но вы не уверены. Вы должны хорошо знать ребенка, с которым обращаетесь. И для меня, если я ошибаюсь, я ошибаюсь на стороне причастности.

KS: А как насчет сексуального разыгрывания, особенно клиентов-мужчин по сравнению с клиентами-женщинами?

МЛ: Я вижу почти всех девочек, поэтому могу больше говорить о девочках, чем о мальчиках.Я думаю, что то, что меня беспокоит для девочек, — это отключение сексуальной активности и аффекта — вы знаете, двенадцатилетние девочки, которые делали минеты за спортзалом в средней школе. Итак, как терапевт, как только вы преодолеваете шок от этого — потому что это шокирует первые пару раз, когда вы это слышите, — вы обнаруживаете невероятно пугающее отсутствие присутствия. Они почти ничего не чувствуют — им все равно, правильно или неправильно то, что они делают, хорошая идея или плохая идея.Для большинства из них, в зависимости от статуса мальчика, это связано либо с их популярностью, либо с чувством собственного достоинства. Я считаю, что это действительно довольно неприятно, как одна из самых неприятных вещей в детях, которых я вижу.

Послушайте, я вырос в шестидесятых. Было много сексуальной активности, но это было «занимайся любовью, а не войной» — это было в контексте отношений. Я думаю, что если бы мне пришлось выбрать одну вещь, которая беспокоила меня сейчас в маленьких детях, это такие «друзья с пользой», очень раннее сексуальное поведение. Дети ходят в школу, одетые как проститутки.Некоторые из этих средств массовой информации? Безусловно, отчасти это СМИ. Почему родители терпят это?

Почему мать 12-летнего ребенка разрешает своему ребенку ходить в школу одетым, как шлюха?

Почему мать 12-летнего ребенка разрешает своему ребенку ходить в школу одетым, как шлюха? Так что часть его — это сообщество. Но отчасти это, как мне кажется, симптоматично ослаблению акцента на ценности отношений. Посмотрите, в какое время мы живем. У наших великих людей нет морали, и дети будут говорить это все время.Типа: «За что вы меня усложняете? Я не крал деньги у бабушки или что-то в этом роде». Так что нам приходится работать очень усердно, потому что эти дети выросли в период, начиная с Enron, в период ужасного разрыва между людьми. Я имею в виду, как вы украли все эти деньги, не будучи психопатом и не имея связи с людьми?

Итак, работа — а я вижу изрядное количество этих девушек — работа с ними состоит в том, чтобы начать восстанавливать некоторое чувство собственного достоинства, потому что у этих девушек ужасная самооценка.У них очень плохое самоощущение, основанное исключительно на их сексуальности, и для таких, как я, это сложно. Любой, кто участвовал в женском движении, и у него в офисе есть девушка, которая говорит: «Все, что я хочу сделать, это отдать голову самому симпатичному парню, потому что тогда, возможно, он выйдет за меня замуж, и я смогу расслабиться и стать богатым», и это мило типа: «Что ?! Что ты хочешь делать со своей жизнью?» Придется подумать, справедливо это сказать или нет … Как ни странно, довольно много этих детей происходит из разведенных семей, так что я не знаю, правда это или нет, но вся проблема отца участие в чувстве сексуальности девочки раннего подросткового возраста действительно очень важно.Так что, если папа вне поля зрения или болтается с молодыми девушками … Опять же, это чисто анекдотический случай, но у меня есть ощущение, что это проблема для этих детей, так же как работа может быть проблемой для мальчиков-подростков.

КС: Точно так же?

М.Л .: Мне кажется, по крайней мере, в моей практике, что у девочек есть проблемы с доверием и сексуальностью, а у мальчиков проблемы с работой.

КС: Интересно. Предпосылка «Цена привилегий» заключается в том, что дети из богатых, высококлассных и очень обеспеченных семей имеют больше проблем с психическим здоровьем, чем подростки из среднего класса или из более бедных семей.

МЛ: Да.

KS: И это кажется противоречащим здравому смыслу —

ML: Противоинтуитивно.

КС: Да, нелогично. В частности, работая на стажировках и практиках в Ричмонде, одном из самых опасных городов Калифорнии, с очень бедными семьями, подростками и всеми этими проблемами, мне трудно ломать голову —

ML: Покупка.

КС: Да, покупаю.

МЛ: Ну да ладно. Итак, во-первых, у них не везде высокий уровень психических заболеваний.У них более высокий уровень депрессии, тревожных расстройств и злоупотребления психоактивными веществами. У них нет более высоких показателей расстройств отыгрывания — поведенческих расстройств.

KS: Да, вот что мне было интересно. Я тоже представляю себе посттравматическое стрессовое расстройство и тому подобное.

ML: Правый. Это вполне законный вопрос, который возникает часто. Это что-то вроде: «О чем ты говоришь? Как ты мог быть более слабым из Кентфилда, чем из Ричмонда?» Вы ослаблены по-разному. А еще я работал в Гарлеме, когда жил в Нью-Йорке, так что у меня тоже было много проблем.Но цифры довольно стабильны. А злоупотребление психоактивными веществами среди городских детей намного ниже, чем среди пригородных белых детей. Но самые большие из них — это депрессия и тревога: девочки-подростки из высшего среднего класса страдают депрессией в три раза чаще, чем население в целом, и лишь немного выше, чем девочки из городских районов. Исследования говорят о том, что их стремление к успеху и совершенству невыносимо. Я думаю, что девушки испытывают на них огромное давление. Я думаю, что у них неправильный надзор, и я думаю, что они вообще не чувствуют себя известными.По моему опыту, эти дети приходят и просто не знают себя. Подросткам не нужно знать самих себя, но они должны начать познавать самих себя. И эти дети создали поразительные фасады. Они великолепно выглядят, они …

KS: Похоже, особенно для девочек, это больше связано с внешним видом, либо с показателями, либо с внешностью, а не с внутренним я.

ML: Правый. Нет особой ценности в том, чтобы пойти одному и сыграть на гитаре — если только ты не очень милый мальчик и не можешь взять его с собой на вечеринку или что-то в этом роде — просто те виды опыта, которые развивают внутреннее чувство «я».Итак, есть проблема академического давления, проблема внешнего вида. И есть отключение от взрослых. И вы спрашиваете родителей, принадлежащих к верхнему среднему классу, близки ли они со своими детьми, они в подавляющем большинстве отвечают «да», вы спрашиваете детей, и они в подавляющем большинстве говорят «нет». Потому что родитель говорит: «Я отвел тебя на лакросс, я отвел тебя к твоему тренеру, а затем я отвел тебя в Кумон [Учебный центр]», а ребенок говорит: «И так? Ты ничего обо мне не знаешь. . » Так что, конечно же, бедность имеет огромное количество различных факторов давления и прочего, но, как правило, это больше сообщества.Я вырос из рабочего класса. Вы ни в чем не покупались. У кого-то были проблемы по соседству, все двери были открыты, все подошли. Вы не пошли в Лесные угодья и не купили замороженную лазанью, вы должны были приготовить лазанью. Итак, я думаю, что существует много проблем, и я думаю, что вопросы участия на самом деле противоположны: дети из городских районов, вы хотите большего участия от их родителей, а не меньше, что мы пытаемся сделать. Но я думаю, что есть более широкая сеть.

KS: Похоже, это другие проблемы, чем районы с низким доходом или средний класс.

ML: Это разные проблемы, но я подумал, что было действительно важно донести эту информацию, потому что она невероятно противоречит здравому смыслу. И я думаю, что многие дети из высшего среднего класса не получали того внимания и услуг, в которых они нуждались. Вы разговариваете с консультантами в школах здесь, и они боятся направить ребенка на терапию, потому что боятся, что родители разозлятся и пригрозят подать в суд на школу и тому подобное. Поэтому я думаю, что всегда было предположение: «Ну, эти дети получают услуги то и дело», но я не думаю, что это полностью верно.

КС: Значит, ими тоже несколько пренебрегают.

МЛ: Думаю, да.

KS: Есть ли у вас еще какие-нибудь мудрые слова или мысли, которые можно было бы передать терапевтам для подростков?

М.Л .: Я думаю, чтобы быть подростком-терапевтом, как я уже сказал, вам нужно действительно любить подростков и у вас должна быть довольно хорошая способность к неравномерному прогрессу. Поэтому, когда вы думаете, что у вас есть тот подросток, который перестает делать минеты за тренажерным залом, или кокаин, или что-то в этом роде, он действительно нервничает и снова делает это.Это верно в отношении терапии в целом, но я думаю, что дети еще не очень хорошо водят свои машины, как буквально, так и метафорически. Итак,

, я думаю, важной чертой подросткового психотерапевта является способность достаточно легко переносить разочарование, потому что, если вы этого не сделаете, вы станете таким же, как и все остальные в подростковом мире.

Я думаю, что важная черта подросткового психотерапевта — это способность достаточно легко переносить разочарование, потому что, если вы этого не сделаете, вы станете таким же, как все остальные в подростковом мире.И это не значит, что у вас нет настоящих отношений. Если этот ребенок действительно что-то сделал, и вы разочарованы, я думаю, вам стоит поговорить об этом с подростком. Но я думаю, вы приберегите это для вещей, которые имеют решающее значение с точки зрения их развития, и вы должны иметь возможность получать удовольствие от того факта, что они действительно находятся в стадии разработки, а не относиться к ним как к взрослым. Я считаю, что люди ошибаются, когда относятся к подросткам как к взрослым. Вы должны быть более открытыми, вы должны быть более веселыми, вы должны что-то знать о мире, в котором они живут.Вы не похожи на них и не говорите, как они, — дело не в этом. Вы обязательно должны быть взрослым. Итак, вы идете совсем по другой линии. Вы хорошо осведомлены, но вы не приходите одетым, как они, и не разговариваете так, как они. И я думаю, что, как и любой психолог, вам нужно быть действительно любопытным, потому что вы хотите развития этой способности размышлять, поэтому вы должны ценить любопытство.

КС: Ну, отлично. Большое спасибо за интервью. Я признателен за это.

МЛ: С удовольствием.

Авторские права © 2010 Psychotherapy.net. Все права защищены. Опубликовано в марте 2010 г.

Терапия для подростков: чего ожидать

Если вы собираетесь на прием к терапевту, следующие вопросы и ответы могут дать вам некоторое представление о том, чего ожидать. Имейте в виду, что многие подростки сегодня проходят терапию, пытаясь лучше понять, как они думают, действуют и реагируют.

В. «Сойду ли я с ума», если пойду на терапию?

A. Лечение не означает, что вы сошли с ума! По крайней мере, каждый пятый подросток (20%) имеет проблемы с психическим здоровьем.Врачи и терапевты лечат проблемы с психическим здоровьем, как и любые другие медицинские проблемы. Например, если вы сломаете ногу, вы обратитесь к врачу-ортопеду. Если у вас болит ухо, обратитесь к специалисту по ушам, носу и горлу. Если вы в депрессии, тревожитесь или вам нужно с кем-нибудь поговорить, вы идете к терапевту.

В. Что такое психическое здоровье?

А . Психическое здоровье включает в себя то, как вы действуете, чувствуете и думаете в разных ситуациях. У подростков возникают проблемы с психическим здоровьем, когда их действия, чувства или мысли регулярно создают препятствия в их жизни.У всех бывают моменты, когда они думают или чувствуют что-то, что им не нравится. В других случаях люди делают то, что не нравится другим. Обе эти ситуации нормальны. Но когда нежелательные мысли, чувства или действия регулярно создают проблемы, может возникнуть проблема психического здоровья. Консультанты, психологи и психиатры — это люди, которые помогают другим людям с проблемами психического здоровья.

В. Почему у подростков проблемы с психическим здоровьем?

A. Проблемы с психическим здоровьем могут быть вызваны множеством разных причин.Вот некоторые распространенные причины: «

• . Состояние здоровья . Некоторые заболевания могут заставить вас думать, чувствовать или действовать странно. Если вы обратитесь к врачу или психиатру по поводу психического заболевания, они сначала проверит, может ли данное заболевание
• Насилие . Когда с человеком случается что-то плохое или он видит что-то плохое, у него может развиться проблема психического здоровья
• Стресс . Все в стрессе. Некоторый стресс может быть полезным (например, побудить вас подготовиться к экзамену). Но слишком сильный стресс может вызвать проблемы.
• Разрыв отношений . Если кто-то из ваших близких умирает, уезжает или больше не хочет дружить, это нормально чувствовать грусть или одиночество. Обычно эти чувства со временем проходят. Но иногда они ухудшаются или влияют на другие части вашей жизни.

В. Какие существуют виды терапии для подростков?

А. Существует три основных типа терапии для подростков: индивидуальная, групповая и семейная. Иногда люди используют комбинации терапии, например индивидуальную и групповую терапию. Тип терапии зависит от проблемы (-ов). Вот некоторые подробности по каждому из них:

• Индивидуальная терапия. При индивидуальной терапии вы встречаетесь наедине с терапевтом, чтобы обсудить свои проблемы. Каждый сеанс длится около 50 минут. Терапевт может попросить вас определить ваши чувства по поводу проблем.И вы можете получить «домашнее задание», которое поможет вам справиться с проблемами. Все, что вы говорите в терапии, является конфиденциальным, если у терапевта нет веских оснований полагать, что вы можете навредить себе или кому-то еще. Иногда терапевту может быть полезно поговорить с родителями или школьным психологом о проблеме.
• Групповая терапия . Групповая терапия позволяет увидеть, как другие подростки справляются со своими проблемами. Вы также научитесь новым способам решения собственных проблем.Начало работы в новой группе может быть немного страшным, потому что вы не знаете других людей. Но после нескольких сеансов вы, вероятно, почувствуете себя более комфортно. Обычно в каждой группе около пяти человек с одним или двумя лидерами. Руководители групп будут обсуждать темы и задавать вопросы. Но вы можете задавать свои вопросы и получать ответы от группы. Сеансы групповой терапии обычно длятся около 90 минут.
• Семейная терапия . При семейной терапии вы и ваши родители (а иногда и ваши братья и сестры) ходите на терапию вместе.Поскольку здесь есть все, вы можете работать над проблемами, которые влияют на семью. Терапевт не будет поощрять перебивать и позаботится о том, чтобы каждый мог высказать свои опасения.

В. Как долго длится терапия?

A. Большинство методов лечения не имеют установленной продолжительности. Некоторые проблемы решаются очень быстро. Другие более сложные и требуют больше времени. Обычно терапия длится не менее трех месяцев, если вы будете проходить ее один раз в неделю. При некоторых проблемах вы можете пройти курс терапии в течение года.Несмотря на то, что терапия может занять много времени, вы должны заметить прогресс.

В. Смогу ли я говорить о своих проблемах?

A. Неловко говорить о деликатных вещах — это нормально. Ощущение дискомфорта означает, что вы пробуете что-то новое. По мере того, как вы привыкаете ко встречам с терапевтом или группой, вы должны становиться более уверенными.

В. Что делать, если мне не нравится мой терапевт?

А . Хорошие отношения с терапевтом — одна из самых важных частей терапии.Иногда люди просто не ладят с терапевтом, и вы должны знать об этом на первой или двух сессиях. Если вам не нравится ваш психотерапевт, можно попробовать другого.

Важные примечания о терапии

Некоторые вещи, о которых следует помнить при терапии, включают:

• Терапевт не решит ваши проблемы. Терапия полезна, если вы много работаете с терапевтом. Психотерапевт поддерживает вас и предлагает полезные способы решения проблем. Но если вы не будете работать над решением проблемы, терапия не сработает.
• Никогда не вступайте в сексуальные отношения со своим терапевтом. Если терапевт вступает в сексуальный контакт, говоря что-то или касаясь вас, откажитесь от него и расскажите своим родителям, что произошло. Любой тип сексуального контакта в терапии неприемлем

Психотерапия для детей и подростков: разные типы

Психотерапия для детей и подростков: разные виды

№ 86; обновлено: апрель 2019 г.,

Психотерапия — это форма психиатрического лечения, которая включает терапевтические беседы и взаимодействие между терапевтом и ребенком или семьей.Это может помочь детям и семьям понять и решить проблемы, изменить поведение и внести позитивные изменения в свою жизнь. Есть несколько типов психотерапии, которые включают разные подходы, техники и вмешательства. Иногда может оказаться полезным сочетание разных психотерапевтических подходов. В некоторых случаях комбинация лекарств с психотерапией может быть более эффективной.

Различные виды психотерапии:

• Терапия принятия и приверженности (ACT) помогает ребенку понять и принять свои внутренние эмоции.Терапевты ACT помогают детям и подросткам использовать свое более глубокое понимание своей эмоциональной борьбы, чтобы взять на себя обязательство двигаться вперед в позитивном ключе.
• Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) помогает улучшить настроение, тревогу и поведение ребенка, исследуя запутанные или искаженные модели мышления. Терапевты КПТ учат детей, что мысли вызывают чувства и настроения, которые могут влиять на поведение. Во время КПТ ребенок учится определять вредоносные модели мышления. Затем терапевт помогает ребенку заменить это мышление мыслями, которые приводят к более подходящим чувствам и поведению.Исследования показывают, что КПТ может быть эффективной при лечении различных состояний, включая депрессию и тревогу. Также были разработаны специальные формы КПТ, чтобы помочь детям справиться с травматическими переживаниями.
• Диалектическая поведенческая терапия (DBT) может использоваться для лечения подростков старшего возраста, которые имеют хронические суицидальные чувства / мысли, намеренно ведут себя вредно для себя или страдают пограничным расстройством личности. DBT подчеркивает ответственность за свои проблемы и помогает человеку понять, как он справляется с конфликтом и сильными отрицательными эмоциями.Это часто включает комбинацию групповых и индивидуальных занятий.
• Семейная терапия направлена ​​на то, чтобы помочь семье функционировать более позитивно и конструктивно, исследуя модели общения и обеспечивая поддержку и обучение. Сеансы семейной терапии могут включать ребенка или подростка, а также родителей, братьев и сестер, бабушек и дедушек. Терапия для пар — это особый тип семейной терапии, который фокусируется на общении и взаимодействии пары (например,грамм. родители, имеющие семейные проблемы).
• Групповая терапия — это форма психотерапии, при которой несколько пациентов под руководством одного или нескольких терапевтов. Он использует силу групповой динамики и взаимодействия со сверстниками для лучшего понимания психических заболеваний и / или улучшения социальных навыков. Существует множество различных типов групповой терапии (например, психодинамическая, социальные навыки, злоупотребление психоактивными веществами, создание нескольких семей, поддержка родителей и т. Д.).
• Межличностная терапия (IPT) — это краткое лечение, специально разработанное и испытанное для лечения депрессии, но также используемое для лечения множества других клинических состояний.Терапевты IPT сосредотачиваются на том, как межличностные события влияют на эмоциональное состояние человека. Индивидуальные трудности формулируются в терминах межличностного общения, а затем решаются проблемные отношения.
• Терапия, основанная на ментализации (MBT) включает работу с детьми и подростками, которые борются с тем, кем они являются. MBT направлен на то, чтобы помочь детям вырасти здоровыми людьми.
• Терапия взаимодействия родителей и детей (PCIT) помогает родителям и детям, которые борются с поведенческими проблемами или связями, посредством коучинга в реальном времени.Родители взаимодействуют со своими детьми, в то время как терапевты направляют семьи к позитивному взаимодействию.
• Игровая терапия включает в себя использование игрушек, кубиков, кукол, марионеток, рисунков и игр, чтобы помочь ребенку распознать, идентифицировать и выразить свои чувства. Психотерапевт наблюдает, как ребенок использует игровые материалы, и определяет темы или шаблоны, чтобы понять проблемы ребенка. Благодаря сочетанию разговора и игры ребенок получает возможность лучше понимать свои конфликты, чувства и поведение и управлять ими.
• Психодинамическая психотерапия подчеркивает важность понимания проблем, которые мотивируют и влияют на поведение, мысли и чувства ребенка. Это может помочь определить типичные модели поведения ребенка, защитные механизмы и реакции на внутренние конфликты и трудности. Психоанализ — это специализированная, более интенсивная форма психодинамической психотерапии, которая обычно включает несколько сеансов в неделю. Психодинамическая психотерапия основана на предположении, что поведение и чувства ребенка улучшатся, как только обнаружится внутренняя борьба.
• Поддерживающая терапия оказывает детям и подросткам поддержку в их жизни, чтобы они могли справиться со стрессом, выявить полезные и бесполезные формы поведения и повысить самооценку.

Психотерапия — это не быстрое решение или простой ответ. Это сложный и насыщенный процесс, который со временем может уменьшить симптомы, дать понимание и улучшить функционирование и качество жизни ребенка или подростка.

Иногда может оказаться полезным сочетание различных психотерапевтических подходов.В некоторых случаях наиболее эффективным может быть сочетание лекарств и психотерапии. Детские и подростковые психиатры обучены различным формам психотерапии и, при наличии показаний, могут комбинировать эти формы лечения с лекарствами, чтобы помочь облегчить эмоциональные и / или поведенческие проблемы ребенка или подростка.

Найдите ближайшего к вам детского и подросткового психиатра.

Как найти подходящего терапевта для подростка: с чего начать

Мередит Боначчи, доктор философии

Когда дело доходит до наших подростков, мы часами исследуем самую безопасную машину и месяцами выбираем лучший колледж, так почему бы не присмотреться к терапевтам? Исследования показали, что одним из самых сильных факторов терапевтического прогресса является соответствие пациента и терапевта.Таким образом, родители должны быть информированы потребителей, когда ищут терапевта для своего сына или дочери-подростка. Помните эти вопросы и советы, приступая к поиску:

Мы думали, что вы также захотите:

Разбираемся с разными терапевтами

Просматривая списки терапевтов, вы быстро заметите различные степени и сертификаты, следующие за каждым именем.

кандидатов наук

Эти психологи прошли от пяти до семи лет обучения и стажировки, включая психологические исследования и клиническую ротацию.

PsyDs

также психологи, эти специалисты прошли от пяти до семи лет обучения и подготовки; Ключевое отличие здесь в том, что программы PsyD не требуют такого количества статистических данных и исследований, как программы PhD. Психологи как PsyD, так и PhD являются лицензированными профессионалами, обладающими одинаковой квалификацией для проведения терапии, хотя ни один из них не может назначать лекарства.Только врачи, в том числе психиатры, могут назначать лекарства.

LCSW

Лицензированные клинические социальные работники завершили двухлетнюю программу клинической социальной работы и сдали экзамен на получение лицензии на предоставление терапии.

LMHC

Лицензированные консультанты по психическому здоровью завершили двухлетнюю программу и сдали экзамен на право проведения терапии.

Так что же на вынос? Психологи и доктора наук обычно имеют больше обучения, чем LCSW и LMHC, и между ними существует разница в стоимости.

Перед записью на первую встречу

Прежде чем вы даже назначите свой первый визит, есть несколько вопросов, которые следует задать потенциальному терапевту, в идеале во время бесплатной консультации по телефону / Skype. Ответы на эти вопросы сэкономят вам время и деньги.

1. Лечите ли вы подростков?

Вы хотите убедиться, что они прошли обучение лечению подростков; некоторые врачи имеют строгое обучение лечению взрослых.

2.Каковы ваши области специализации?

Для разных симптомов нужны разные специалисты; вы хотите убедиться, что потенциальный терапевт обладает знаниями и опытом, необходимыми для лечения симптомов вашего подростка.

3. Вы бы чувствовали себя комфортно, рассматривая случай, как дела моего сына / дочери?

Некоторые врачи не чувствуют себя комфортно в определенных случаях, если они не считают, что проблема связана с их предыдущей подготовкой, опытом или специализацией.

После первого приема

Как упоминалось ранее, одним из самых сильных предикторов терапевтического успеха является соответствие между пациентом и врачом. Итак, после первой встречи поговорите об этом со своим подростком. Например, у некоторых подростков есть предпочтения в отношении мужчин и женщин. Конечно, это совершенно нормально, когда на первом приеме возникает легкое беспокойство, но вы должны убедиться, что есть определенный уровень комфорта и понимания.Некоторые родители назначают приемы к двум или трем разным терапевтам, выбирают наиболее подходящего, а затем соглашаются на терапевтическое лечение. Помните, вам разрешено ходить по магазинам.

Анализ затрат

Помните те полномочия, о которых мы говорили ранее? Они также влияют на ценообразование; Обычно самые высокие гонорары получают доктора медицины, за которыми следуют доктора философии и психиатры, причем наиболее доступными являются LCSW и LMHC.

Многие врачи предлагают бесплатную (да, бесплатную) консультацию по телефону или Skype.Все, что вам нужно сделать, это спросить! Это простой способ установить первоначальный контакт с терапевтом, рассказать ему немного о своем подростке и узнать больше об их терапевтическом стиле и подходе к лечению.

Нужна дополнительная помощь? Возможно, эта статья поможет:

Еще один финансовый вопрос, который следует учитывать, — это страхование. Обслуживание внутри сети всегда будет более доступным; однако подавляющее большинство обращений к специалистам по психическому здоровью передается из уст в уста.Что делать, если к врачу пришла блестящая рекомендация друга, члена семьи или лечащего врача вашего ребенка, но он не входит в сеть? Спросите о скользящей шкале, которая представляет собой переменный диапазон комиссионных в зависимости от вашей платежеспособности. Не все врачи предлагают скользящие весы, но это сэкономит вам деньги при каждом посещении.

Почему подростки ненавидят терапию

«Как мне заставить ее рассказать о своих чувствах?» — спрашивает Джин, стажер-консультант, которая собирается встретиться с 13-летней Ханной для предварительной встречи.«Я не знаю, что ей сказать». Ханна будет первым клиентом, которого Джин увидела без более опытного терапевта, и она обеспокоена.

О, мальчик, Интересно лично. Они все еще учат тому, что хорошая терапия — это побудить детей изливать свои чувства? Мне внезапно вспоминается клиентка-подросток, которую я видел много лет назад, которая, когда я спросил, что не сработало в ее предыдущей терапии, начала издевательскую песню своего терапевта: «Итак, Синди, как из делает вы чувствуете? Как делает , что заставляет вас чувствовать? Как это заставляет вас чувствовать себя ? » «Ух, — продолжила она, — хватит уже моих долбанных чувств.Это заставило меня почувствовать, что я просто хочу, чтобы она заткнулась! Вот как это заставило меня почувствовать себя! »

« Не беспокойся о том, чтобы заставить ее говорить о своих чувствах, — говорю я Джин. — Если ты делаешь что-то похожее на то, что Ханна требует от тебя, ты этого не сделаешь. иметь. Она покажет вам, что у нее есть ».

Не так давно я тоже считал чувства клиента Святым Граалем терапии. Но за годы, прошедшие после этого прямого вопросы о чувствах на самом деле являются источником раздражения для детей.Они будут говорить о них, хорошо, но не в обсуждении, изолированном от текущего разговора, с включенным центром внимания. Кроме того, сам вопрос теперь настолько предсказуем, что его пародируют даже люди, которым он должен служить.

Большинство подростков проходят терапию только потому, что их родители, их учителя, судья по делам несовершеннолетних и / или какой-либо взрослый авторитет где-то сказал им, что они должны обратиться к терапевту. Следовательно, они часто находят самые стандартные попытки «вовлечь» их в бешенство.Например, на терапевтический бромид: «Мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне. Мы здесь, чтобы говорить о вас», их (обычно невысказанный) ответ может быть только: « Вы, , можете здесь говорить обо мне. , но Я нет — я вообще никогда не хотел с вами разговаривать «. Короче говоря, они не разговаривают, не хотят отвечать на вопросы, не хотят находиться в наших офисах и не стремятся облегчить нам задачу, поэтому мы часто прибегаем к нашим устаревшим терапевтическим клише, потому что мы не знаем, что еще делать.Вероятно, будет справедливо сказать, что большинство подростков, которые сильно защищают свою зарождающуюся самость, ненавидят терапию, которую не видят, и что слишком многие ненавидят ее еще больше, когда они попробуют. В то время как подростки и подростки нуждаются в нашей помощи в решении многочисленных проблем семейной, академической и социальной жизни больше, чем когда-либо, разрыв между клинической теорией, преподаваемой в аспирантуре, и реальной практикой, к сожалению, продолжает увеличиваться.

Большинство из нас никогда не учились разговаривать с подростками.Психоаналитики обучали меня психотерапии, которые много работали, чтобы привить мне понимание важности бессознательного конфликта, структуры характера, объектных отношений, межличностной динамики и переноса. Это была отличная тренировка, которая оказалась очень ценной, но это было начало, а не конец. Это ударило меня прямо между глаз, когда я устроился на свою первую работу штатным психологом в лечебном центре для социально и эмоционально неуравновешенных мальчиков и девочек, которым было наплевать на свои бессознательные конфликты или что-то еще, имеющее отношение к терапии.Я спрашивал их: «Каковы ваши цели лечения?» и они смотрели на меня, как будто говоря: «Леди, есть ли что-нибудь на моем лице, что говорит о том, что у меня есть цель лечения?» Я бы интерпретировал их поведение — «Интересно, кричите ли вы на свою мать, когда она спрашивает вас, куда вы идете, потому что это кажется агрессивным» или что-то еще — в надежде вызвать небольшое озарение, и они уставились тупо посмотрел на меня на мгновение, прежде чем встать и покинуть сеанс.

Когда я начал серьезно относиться к подросткам, я понял, что если бы я хотел, чтобы один из них сидел в моем офисе более половины сеанса, мне пришлось бы изменить то, как я с ними разговаривал.Нам нужен был язык, который был бы более естественным, общедоступным, взаимно раскрывающим, чем вопросительный, интерпретирующий, ритуальный клинический язык, которому меня учили. Я выучил этот новый язык, но не сам — меня учили эти злые, несчастные дети. Они стали моими первыми преподавателями аспирантуры, поскольку начали реагировать на наши более прозрачные и непринужденные встречи. Они показали мне, что успешное лечение с ними зависит не от того, как, по моему мнению, «должна» идти терапия, а от того, что заставит их вернуться во второй и третий раз.

Я начал понимать, что целью разговора с ними было побудить их немного заинтересоваться тем, о чем мы можем в итоге поболтать, пошутить или спорить в текущем или следующем сеансе. Еще одна цель наших разговоров — заставить их меньше бояться надежды. Так многих из этих детей так часто подводили разные взрослые, учреждения и обстоятельства, что они научились защищать себя, отказываясь позволять себе хотеть всего, чего, как они думали, они не могли получить — прочной дружбы, поддержки со стороны родителей и учителя, хорошие оценки, чувство собственного достоинства и, конечно, реальная помощь терапевта.Итак, я начал чувствовать, что если бы я мог подтолкнуть их к мысли, что они могут захотеть хоть немного попробовать с моей помощью, чтобы получить то, что они хотят, это был бы большой шаг вперед в лечении.

За эти годы я разработал подход, который я называю терапией естественного закона, что просто означает, что я стараюсь проводить терапию в максимально возможной степени в соответствии с обычным, естественным способом, которым люди разговаривают друг с другом в разных обстоятельствах, без заранее продуманных правил. , протоколы или скрипты. Людей, которые кажутся неестественными, настоящими или нормальными, часто считают фальшивыми, двуличными и властными.Неудивительно, что они вызывают у других чувство недоверия, беспокойства, защиты и гнева. Из всех клиентов, возможно, подростки больше всех защищают свое уязвимое чувство собственного достоинства и особенно неумолимы по отношению к взрослым, которые, кажется, разговаривают с ними свысока, пытаются получить над ними какое-то преимущество или занимают вербальную позицию.

В некоторых моих терапевтических принципах есть элемент, противоречащий интуиции. Например, как мы можем продемонстрировать свою надежность подростку, который не доверяет всем взрослым? Стандартное правило для того, чтобы вызвать доверие у клиентов, — это предварительное обещание конфиденциальности.Но я обнаружил, что воздержание от указания на несоответствия в их рассказах, которые они еще не готовы исправить, — лучший способ завоевать доверие подростков, чем обещание хранить их секреты. Вместо того, чтобы использовать стандартную клиническую технику устранения этих несоответствий в форме легкой конфронтации, более уважительно защищать их достоинство, помалкивая. Что заставляет ребенка чувствовать себя в безопасности, так это осознание того, что если он скажет что-то, о чем не хотел говорить или не осознавал, это опровергнет его предыдущие утверждения, я не собираюсь смущать его, указывая на его оплошность.

Например, однажды я лечил 14-летнюю девушку, которая на первых трех сеансах была твердо уверена, что у нее нет никаких проблем. На четвертом сеансе я комментировал ее очевидное незнание того, как ее гнев и раздражительность повлияли на остальных членов ее семьи, когда она выпалила: «Почему я должна беспокоиться о них, когда я единственная, у кого все проблемы? ! » Было бы недобрым и бесполезным указать на то, что она просто противоречила тому, что она говорила в течение нескольких недель, продемонстрировав, что я гораздо больше стремился быть правым и заставить ее увидеть правду так, как ее видели другие, чем помочь ей стать более комфортно говорить то, что она действительно чувствовала или думала.

Я также начал переосмысливать значение терапевтического союза и установления взаимопонимания. Обычный процесс установления связи с клиентами — это распространить сочувствие повсюду, чтобы осторожно и непредвзято реагировать на каждое слово, произносимое клиентом. Но слишком очевидные попытки терапевтического объединения с подростками до того, как произойдет какое-либо реальное взаимодействие, просто вызывают у клиентов-подростков реакцию «фырка» и немедленно ставят под угрозу любое построение отношений. Раппорт не возникает непосредственно из «техник построения раппорта»; он органично растет только из взаимного уважения и уважения, которые люди развивают друг к другу — то, что со временем требует подлинного взаимодействия.Идея о том, что раппорт ведет к вовлечению, совершенно обратна. Вы вовлекаетесь, и, если вам нравится то, что вы видите в другом человеке, вы подключаетесь. Тогда у вас есть взаимопонимание.

Кроме того, в духе установления взаимопонимания с упорным или сопротивляющимся клиентом-подростком терапевты иногда устанавливают более жесткую шкалу в пользу сочувствия и поддержки, чем ответственности, чтобы избежать сложных тем и не оттолкнуть молодого клиента. Они могут извинить за поведение, такое как крайняя грубость, ненормативная лексика и прямые оскорбления, или воздерживаться от комментариев по поводу неуместных действий клиента, таких как побитие камнями и полуанонимный секс, или склонность к воровству в магазинах, которые требуют искреннего ответа.Эта сдержанность может передать клиенту-подростку не то, что эти терапевты искренне заботятся, а то, что они готовы пожертвовать некоторой долей самоуважения, чтобы успокоить клиента.

Однако, когда мы жертвуем своими личными границами или делаем вид, что не замечаем происходящего во время сеанса, чтобы сохранить мир, мы теряем доверие, которое нам необходимо для выполнения нашей работы. Уравновешивание демонстрации нашего понимания и сострадания с нашей способностью и готовностью привлекать к ответственности всех в комнате за свои действия (включая нас самих) — одна из наиболее серьезных проблем, с которыми терапевты сталкиваются с клиентами, особенно с проблемными подростками.

——

Если бы существовал универсальный символ подростковой терапии, то это было бы каменное лицо молчаливого подростка, сидящего перед очень осторожным зондом-терапевтом. Акт речи становится настолько наполненным смыслом, что грозит затмить саму терапию и замедлить ее до полной остановки. Поскольку мы позволили разговору иметь большее значение для нас, чем для наших клиентов, мы непреднамеренно повысили ценность слов как валюты, давая нашим клиентам, так сказать, силу кошелька, заставляя нас просить каждый цент.В результате клиенты-подростки, которые недовольны тем, что их отправили на терапию, или которые просто стесняются разговора с кем-то, кого они почти не знают, могут сидеть и смотреть развлекательное шоу чечетки, которое мы делаем, чтобы получить от них ответ.

Пока мы подходим к проблеме помощи подросткам, спрашивая: «Как мне заставить этого ребенка говорить?» терапевты будут нести бремя активизации терапии — не лучшая клиническая стратегия. Ниже приведены три тематических исследования, в которых некоторые из принципов, которые я обсуждал выше, или их отсутствие, сыграли важную роль.Три девушки, о которых я писал, очень разные личности, с разной степенью интереса к терапии. В результате мой подход и конфигурация соответствующих методов лечения в каждом случае различаются. За исключением нескольких незначительных изменений тона или темпа, я подошел к мальчикам с тем же набором принципов, с которыми я подошел к этим девочкам.

Мягкое искусство не принимать наживку

Рэйчел, которой было 15 лет, направил ее семейный врач, когда ее мать обнаружила, что она порезалась.Она не сопротивлялась терапии и охотно приходила на сеансы. Одета в серое и черное, и часто с капюшоном, спущенным вниз, закрывающим большую часть лица, она была забавной, теплой, доброй, симпатичной — и полна презрения к себе. Изощренная и осмотрительная в моем офисе, она, как я понял из того, что она мне рассказала, была совсем другой среди своих друзей. С мальчиками она щеголяла своей сексуальностью — носила обтягивающую одежду и много макияжа, энергично флиртовала, чтобы компенсировать то, что, по ее мнению, было ее некачественной внешностью и индивидуальностью.Отчасти из-за того, что она по природе чутка к боли других людей (слишком осознавая свою собственную), а отчасти чтобы компенсировать собственное чувство неполноценности, она стала помощником для всех своих друзей, которые хотели обсудить свои проблемы. Она была довольна поглощением их боли в обмен на чувство, что ее ценят, и, как правило, говорила «да» и соглашалась делать что-то, даже когда действительно не хотела. В то же время у нее была репутация человека, с которым ее сверстники не хотели бы перечить, иногда набрасывались на нее, когда расстраивались или когда она узнавала о несправедливости, понесенной третьей стороной.Над всем этим лежала неподвижная масса депрессии и беспокойства, подобная тяжелому облаку, под которым она находилась много лет.

Рэйчел также была очень безрассудной и саморазрушительной в умышленном, преднамеренном смысле. Вначале она рассказывала мне о том, что делала — что-то гарантированно поднимало уровень тревожности терапевта. Ночью она обожгла руку нагретой английской булавкой или порезалась ножом, чтобы отвлечься от своих проблем и заснуть.Хотя она никогда не вступала в половой акт, она вслух размышляла о том, когда она будет, с кем и сколько у нее будет партнеров, если она начнет заниматься сексом. Она часто слишком много пила и экспериментировала с наркотиками. Думаю, кое-что из того, что она мне сказала, было проверкой. Так много взрослых, от учителей до родителей и школьных консультантов, с такой безотлагательностью и настойчивостью отреагировали на то, что она делает — сама по себе отрадная реакция — что у нее никогда не было возможности остановиться и подумать, хочет ли она продолжай это делать.Отреагировал бы я, как любой другой взрослый? Я начал понимать, что один из ключей к эффективной работе с этой девушкой заключается в том, чтобы не реагировать явной тревогой, хотя все, что касалось ситуации, и ее явная боль, казалось, требовали этого.

«В любом случае она намного красивее меня», — сказала мне однажды Рэйчел, чтобы подытожить, почему ее парень бросил ее ради другой девочки из их класса. «Так что я действительно не могу его винить». Она явно имела это в виду, и ее грустный, откровенный комментарий просто витал в воздухе между нами.

Это утверждение, которое заставит многих терапевтов захотеть произнести короткую речь Рэйчел: быть красивой — это еще не все; если так ее бывший парень оценивает подруг, то, возможно, он в конце концов не такой уж хороший парень; ты тоже хорошенькая. Помимо того факта, что большинство девочек-подростков, которых бросили, не поверили бы этим настроениям, если бы я дал такой ответ, это сделало бы обмен обо мне и о том, во что я хотел, чтобы она поверила, а не о том, что она думала и чувствовал.Я бы показал ей, что меня меньше интересовало понимание ценностей в ее мире, чем я пытался использовать ее раскрытие, чтобы «поднять ее сознание» и привести его в соответствие с ценностями, которые я считал важными.

Вместо этого я спросил ее: «Есть ли разница между мальчиками, которые выбирают себе подруг в зависимости от того, насколько они красивы, и теми, кто основывает свои решения на целом ряде разных вещей?» После того, как мы какое-то время обсудили критерии ее друзей-мужчин при выборе подруг, я спросил: «Эй, почему, когда ты рассказываешь мне о мальчиках в своей школе, это всегда звучит так, как будто они сидят за рулем?» Эти вопросы, с их мягким противопоставлением податливой манере Рэйчел с мальчиками, позволили укусить границы ее образа мыслей о мальчиках, девочках и их отношениях друг с другом.Они помогли сохранить разговор открытым и немного продвинуть его вперед. Я зарождал идею, что она может просить большего; что она заслуживала большего. Из-за преднамеренного, но сдержанного характера Рэйчел мой выбор тона в терапии был — решительно — преуменьшением.

Были и другие вмешательства, над которыми я размышлял, ища подходящее место для их представления. Например, я хотел подтвердить доброжелательность и щедрость Рэйчел, но я должен был сделать это так, чтобы она не сочла покровительственным или беспричинным.Она всегда мешала другим делать ей комплименты, главным образом потому, что ей было неудобно, когда ее оценивали более благоприятно, чем ее самооценка — своего рода непривлекательный неудачник — которую она сознательно проецировала. Я думаю, что похвала вызывала у нее беспокойство, казалось, что она обязана соблюдать стандарты, которые она чувствовала, и боялась, что не сможет. Другими словами, хотя ее заниженная самооценка поддерживала ее депрессию, это было безопаснее, чем рисковать неудачей и разочарованием из-за того, что она не могла соответствовать хорошему мнению и высоким ожиданиям других.Однажды она сказала мне, что совершенно не возражает против низких точек своего депрессивного цикла, потому что она знала, что оттуда все может только поправиться.

Итак, вместо того, чтобы открыто указывать Рэйчел на то, что я считал ее инстинктивной добротой, я просто сказал, что меня тронули рассказы, которые она рассказала мне о нежной заботе о двух своих младших братьях, когда ее мать отсутствовала, и о том, чтобы две девушки перестали дразнить третью в сети. «Вы держите эти две грани своей личности — заботливую натуру и высокое чувство справедливости — под такой оболочкой; никто не видит эту часть вас.«Я сказала это просто как наблюдение и мнение — а не подразумеваемый совет, — указывая на то, что от нее не требуется отвечать. Но она ответила, пожав плечами.« В этом нет ничего страшного », — сказала она.

« Рэйчел, я ответила: «Почему для вас так важно представить себя хуже, чем вы есть?»

«Потому что мне все равно», — ответила она. Затем она добавила: «На самом деле, я думаю, что просто ненавижу себя».

Было бы соблазнительно спросить глубоко обеспокоенным тоном: «Но почему? У вас нет причин ненавидеть себя.Ты такой милый, добрый, хороший человек. У вас просто не очень хороший день ». Такой ответ — по сути, отрицание того, что она чувствует то, что чувствует — мог только вдохновить клиента замолчать или просто встать и уйти. Вместо этого мы сели вместе тихо и легко на оставшиеся несколько минут сеанса.

Вскоре после комментария Рэйчел о том, что она осознала, что ненавидит себя, я начал замечать изменения в ее поведении и в рассказах, которые она приносила на терапию. Она выглядела более беззаботной и однажды сказала, что знает «много улыбаться.«Она несколько месяцев не упоминала школу, больше зацикливаясь на проблемах с друзьями и семьей. Теперь она начала говорить о школе, рассказывая мне, что она писала стихи о« совести »и« опускании ножа ». Рэйчел была оскорблена, когда ее мать предположила, что она порезала себя из-за мальчика, и еще больше обиделась, когда ее мать спросила, было ли это из-за нее. «Это мои шрамы!» — заявила мне Рэйчел на сеансе. «Я не делаю этого. это из-за мальчика. Это было бы жалко, тебе не кажется? А моя мама просто думает, что все дело в ней! »Примерно в это время я нашла подходящую возможность сказать Рэйчел:« Знаешь, теперь в тебе есть «нет».»Она кивнула.

Вскоре после этого мне позвонила мать Рэйчел и сказала, что ее дочь указала, что она хочет приходить на терапию реже, так как ей больше не о чем больше говорить. В последние несколько недель терапии. , Рэйчел описала свой новый интерес: серийные убийцы. С проницательностью и состраданием она рассказала о том, как они часто дегуманизировали СМИ и даже люди, которые изучали их и пытались понять их. Интересно, добавила она: «Если вы дегуманизируете их, то вы не сможете их понять или поймать.Это превращает их в монстров, но они тоже люди. «Для некоторых терапевтов этот новый интерес к серийным убийцам сам по себе может стать тревожным звонком. Я воспринял это как отражение того, как Рэйчел удалось изменить человеческое достоинство в собственных глазах … — важный первый шаг к тому, чтобы позволить другим видеть ее такой же. вонючая злая из-за этого. Она не соглашалась ни с чем, что говорила ее мама: что Даниэль становилась все более и более злой за последние несколько месяцев, что ее больше не заботила школа, что она была грубой и неуважительной дома.По словам Даниэль, все, что было неправильным в мире Даниэль, было то, что ее мать не позволяла ей жить с отцом.

Было очевидно, что Даниэль станет проблемой. Она была изворотливой (полностью игнорировала вопрос или комментарий), провокационной и возмутительной. Вначале она прокомментировала: «На днях в школе мы с другом кричали по коридорам:« Младенцы в блендерах! Младенцы в блендерах! » Это было так смешно!» На ней были серьги из бензопилы, которые отец подарил ей на Рождество, а на ее лице всегда было дерзкое выражение, заставлявшее людей немного нервничать по поводу того, с кем они имеют дело.Даниэль съела бы терапевта-новичка заживо.

Это был ребенок, который проезжал через (и больше) свою семью, друзей, свой день. У нее было чрезмерное отношение, но саморефлексия, осознание потребностей окружающих ее людей, сочувствие? Не так много. С таким нестабильным ребенком, как Даниэль, я предполагал, что любое занятие может стать для нее последним. Вместо того, чтобы думать об эволюции ее терапии, я искал небольшие окна возможностей, чтобы представить незнакомые, но потенциально интригующие точки зрения — не прося ее говорить о них, или рассматривать их, или даже сосредоточиться на них — просто выводя их на свой экран для момент.

На бумаге лечение заключалось в уменьшении ее неуважения и неповиновения дома, возрождении ее интереса к хорошей успеваемости в школе и уменьшении ее идеализации отца. В офисе речь шла о том, чтобы заставить ее прекратить бой с тенью на время, достаточное для того, чтобы услышать, что ей нужно сказать, но что почти никто не осмеливался сказать: запугивание всех вокруг — пустая победа в конце концов, что находить развлечение в чужой боли никогда не было привлекательным качеством, и что, несмотря на образ крутой девушки, она была тем, кого стоило узнать.

Но она также была из тех подростков, которые могли преждевременно преодолевать любые попытки «подружиться», игнорируя ее плохое поведение или делая вид, что не испуганы и потрясены им. Любая мнимая потеря собственной целостности фатальна для терапии с таким клиентом; если есть что-то, что ты хочешь сказать, лучше скажи это и признайся. Ваша нерешительность только укрепляет ее уверенность в том, что она имеет преимущество в любом обмене с вами.

Здесь она рассказывает мне о своей матери, к которой она испытывает крайнее пренебрежение и не стыдно показывать это.«Я терпеть не могу парня моей мамы», — плюет Даниэль. «Он такая киска. Он на самом деле нервничает, когда пытается со мной поговорить. И ему где-то 50 лет или около того? Он продолжает покупать мне и моему брату все эти вещи, просто чтобы он нам понравился, но это такая чушь «. Она недобро рассмеялась, ожидая, что я успокою ее собственной ухмылкой.

Вместо этого я говорю: «Мне жаль этого парня». Даниэль пристально смотрит на меня.

Что? — спрашиваю я ее лицом.

«Вы, , пожалели бы его», — говорит она с отвращением.»Забудь это.» Она залезает в свой рюкзак и берет домашнее задание, предположительно, на оставшуюся часть сеанса.

«Почему я всегда должен иметь ответ, который вы хотите, чтобы я получил, чтобы поддерживать разговор?» Я спрашиваю.

Даниэль смотрит на меня и с ее вопросительной усмешкой и легким покачиванием головы бормочет: «Ты так потерялся».

Продолжаю. «Да, мне действительно жаль этого парня. Мне жаль всех, кто хочет узнать тебя поближе, потому что ты заставляешь их чувствовать себя глупо из-за своих попыток.И мне тоже жаль твою маму, потому что ей, кажется, действительно нравится этот парень, но она также хочет твоего одобрения, чтобы она могла почувствовать, что поступает правильно. Но вы видите, как они борются со всем этим, и все же не помогаете им. Вместо этого вы смеетесь. «

« Зачем мне помогать им? »Даниэль выглядит искренне озадаченной.

« Вау », это все, что мне удается сказать, внезапно затихнув.

Даниэль смотрит вверх, обезоруженная и обеспокоенная моим Она смотрит на меня мгновение, а затем отворачивается.

И была терапия — в этом кратком столкновении двух наших разных феноменологических миров. Для нее быть высокомерным и подлым — это нормально и даже круто, но в моем мире — нет. На несколько мгновений Даниэль почувствовала, каково это быть самой собой в моем мире, где другие правила, и ей стало не по себе. Не думаю, что у нее когда-либо была причина задумываться о том, насколько она зависела от благоприятного контекста, заставляющего ее образ жизни работать.

Если бы я попытался установить связь с Даниэль, просто проявив понимание или «нейтралитет», разговор мог бы пойти примерно так: когда Даниэль сказала: «Я терпеть не могу парня моей мамы.Он продолжает покупать мне и моему брату все эти вещи только для того, чтобы он нам понравился, но это такая чушь ». Я мог бы ответить:« Что бы вы предпочли, чтобы он сделал? »Но, следуя примеру Даниэль таким образом, я бы просто потворствовать ее пренебрежительному положению. Сказав: «Мне жаль этого парня», я понял, что ее заявление не было таким крутым, как она думала, без прямого вызова ей. Если бы я предположил, что она «Немного расслабься», — я бы посоветовал ей «быть другой», что и сделали все другие взрослые в ее жизни — с заметно небольшим эффектом.Сказав, что мне было жаль парня ее матери, я, однако, послал аналогичное сообщение, но в каком-то смысле она не могла бороться, поскольку я излагал свою позицию.

Когда она с презрением сказала мне: «Ты такой потерянный», я мог бы ответить: «Что ты имеешь в виду, я такой потерянный?» Это говорит о том, что как ее терапевт меня больше интересовали ее критерии того, каким я должен быть, чем то, что происходило между нами. Это также намекает на мою сдержанность, чтобы пойти по пути противостояния ее позиции и поведению, что может привести к конфликту.

Итак, какой именно была терапия в этом кратком столкновении миров? Даниэль похожа на императора, на отсутствие одежды которого никто не смеет указывать. В этом разговоре, не говоря ей, что она должна что-либо изменить в своем образе жизни, я смог передать то, что, как я думал, ей нужно было услышать, в комнату:

Я не согласен с вами.

Мне будет жаль парня твоей матери, даже если ты этого не сделаешь.

Не у всех сочувствие ассоциируется с неудачником.

Вы контролируете разговоры, наказывая людей за ответы, которые вам не нравятся.

Вы контролируете свою маму, и она терпит это, потому что вы так много значите для нее, а она боится потерять вас.

Это не очень хорошо.

Даниэль возвращалась на занятия неделя за неделей. Они всегда представляли собой живую смесь рассказов, дебатов, юмора, конфронтации, гнева с ее стороны и того, что мы двое визуально оценивали друг друга. Иногда я встречался с мамой Даниэль и пытался помочь ей играть менее снисходительную роль по отношению к имперским манерам своей дочери и чаще отстаивать свою позицию, даже если это означало, что в следующие несколько дней я буду «наказан» язвительными комментариями Даниэль и ее непослушанием жилой дом.Спустя два месяца терапии Даниэль настояла на том, чтобы я присоединился к ней в критике ее матери за то, что она не желала вносить залог за аренду квартиры для ее отца, которого только что выгнали из своей нынешней квартиры за неуплату арендной платы. Я отказался это сделать, и она решила прекратить терапию. «Почему то, что я не поддерживаю тебя, означает, что мы больше не встречаемся?» Я спросил ее перед окончанием, что, собственно, оказалось последним сеансом. Она посмотрела на меня и ничего не сказала. «Все в порядке», — сказал я. «Когда вы почувствуете, что в своем мире безопасно освободить место для людей, которые не всегда с вами согласны, возвращайтесь, и мы продолжим с того места, где остановились.»Даниэль отвернулась от меня, чтобы я не увидел, как она начинает плакать. Больше я ее никогда не видел.

Это был не идеальный конец терапии. Это было бы так, что сдержанная, более проницательная Даниэль увидела ее пути, и она стала более добрым, мягким и сострадательным молодым человеком, который начал усерднее работать и получать более высокие оценки в школе. Но, как бы мы ни притворялись, относительно немногие терапевтические случаи на самом деле заканчиваются полным разрешением, слезами благодарности и запуск счастливой новой жизни.В частности, когда мы имеем дело с вспыльчивыми, обидчивыми подростками, которые проходят терапию только потому, что их втянули, нам повезло произвести какое-либо впечатление. Мне нравится думать, что терапия оставила Даниэль с эталонным опытом искренней, хотя и ненадолго и вопреки ей самой, связи с кем-то, чьи ценности противоречат ее собственным. Может быть, в моем офисе она была наполнена тем проблеском любопытства, блуждающей надежды — крошечным светом в конце ее туннельного видения — который в какой-то момент в будущем отвлечет ее назад, чтобы открыть для какого-то терапевтического опыт снова.

Встреча с клиентами, где они находятся

У Элизы, 16 лет, был трудный день в школе. Депрессивная, обиженная одноклассниками и неспособная получить достаточно внимания от своих немногих друзей, она пошла вниз, чтобы поговорить со своим консультантом, моим воспитанником. В начале их разговора Элиза решительно заявила, что ненавидит всех. «И я имею в виду всех!»

«Нет, вы не всех ненавидите», — ответил ее советник. «Ты не ненавидишь меня. Ты не ненавидишь свою маму.Вы не ненавидите своего терапевта ». На этом все и закончилось. Элиза встала и пошла обратно в класс. Какой смысл выражать свои чувства, если кто-то тут же скажет вам, что вы неправы?

Я спросил у Элизы. консультант, что ей не понравилось в заявлении Элизы о том, что она всех ненавидит. «Это так плохо, — ответила она. — Я хотела, чтобы она поняла, что все эти люди пытались ей помочь, а она не действительно ненавижу их. «

Советник Элизы слишком рано пытался сделать слишком многое.Я также не думал, что это был правильный подход для Элизы, чья отстраненная манера поведения и критика мешали кому-либо произвести на нее большое впечатление. Без тяги отношений, в которых консультант или терапевт были для нее важны, Элиза не интересовалась бы ни о чем, кроме того, что она хотела услышать в данный момент — словами утешения или замечанием, которое она могла бы превратить во что-то, что подтвердил ее пресыщение.

В чем разница между усилиями консультанта Элизы по отстаиванию альтернативной точки зрения и моими аналогичными усилиями с Даниэль? Это были их личности и стили межличностных отношений.Элиза была непроницаемой и далекой. Она мало думала о том, что говорили или делали другие. В отличие от этого, Даниэль вбирала в себя все, что было вокруг нее, а затем выплевывала это на пол перед вами. Но, несмотря на всю свою драчливость, Даниэль общалась с людьми в своем мире, и каждый момент помолвки давал возможность кому-то — терапевту, учителю, родителю — оставить что-то от себя.

Скрытая борьба за власть в терапии выходит на поверхность всякий раз, когда наши клиенты начинают видеть в нас угрозу своей точке зрения или чувству несправедливости, от которых они еще не готовы отказаться.Элиза не была готова отказаться от своего негатива, что помогало ей держать людей в страхе и контролировать взаимодействие со взрослыми, которые, как и следовало ожидать, пытались заставить ее отказаться от своего негатива в пользу чего-то более обнадеживающего. Разговор каждый раз был один и тот же: «Все отстой». «Нет, это не так! Давай, посмотри на светлую сторону». Как и следовало ожидать, их ответ подтвердил Элизу в ее отрицании.

Дети отпустят, когда захотят. Работа терапии заключается не в том, чтобы заставить их делать это, а в том, чтобы помочь им сделать это.Однако более важно знать, что им не нужно отпускать, чтобы вы могли продолжить терапию. Элиза могла ненавидеть всех и иметь гигантское слепое пятно для обязательств быть одиноким волком, в то же время ее щекотала, например, мысль о том, что позволить другим присоединиться к ней может на самом деле помочь ей почувствовать себя больше, а не меньше.

Я посоветовал терапевту Элис, чтобы вместо того, чтобы пытаться «проводить терапию» прямо на пороге, она предоставила своим ученикам больше места только для того, чтобы они могли сделать комментарии, которые они хотели сделать вначале.В случае с Элизой я предложил ей ответить примерно так: «Да, я думаю, у меня бывают дни, когда я тоже всех ненавижу» или «Какой у вас был день, когда вы в конце концов почувствовали, что ненавидите всех?» или «Как долго обычно длится ваше настроение» я ненавижу всех «?» — спросили все искренне, а не мрачно, как будто пытаясь выявить основную патологию. Эти вопросы помогут консультанту присоединиться к Элизе, нормализовав то, что она чувствовала, вместо того, чтобы превращать это во что-то «плохое» или ненормальное. Более того, такие ответы предотвратят прекращение разговора, говоря: «Да, я понимаю, как вы можете чувствовать, что ненавидите всех в мире, и, может быть, сегодня — или каждый день — вы ненавидите.Но ничто из этого не мешает нам говорить о том, как помочь вам пережить учебный день ».

——

Поскольку клиенты-подростки юридически несовершеннолетние, мы склонны относиться к ним так, как если бы они не были полностью способны принимать собственные решения. Но независимо от того, что мы хотим для них или видим в них, выбор того, принимать ли нашу помощь, всегда остается за ними — так же, как и в отношении взрослых клиентов, которых мы лечим. Если мы не будем уважать этот выбор, Невозможно создать терапевтический климат, в котором они будут чувствовать себя уважаемыми и в состоянии принять нашу помощь.

«Клиент всегда прав» становится все более популярной мантрой для взрослых в терапии, но еще не для подростков. Если они недостаточно говорят или не следуют нашим рекомендациям, их, скорее всего, наклеят ярлыком «сопротивляющихся» или даже «оппозиционных». Вопрос , почему они не любят терапию, редко рассматривается вне герметической точки зрения терапевтов. Но внимание к их жалобам может принести пользу и нам, и им.

Мы уже знаем некоторые вещи, на которые подростки плохо реагируют на терапию — чрезмерные расспросы, стандартизованные протоколы лечения, принудительное выполнение домашних заданий между сессиями — так что давайте прекратим их использовать.Они с по хорошо реагируют на активные, искренние и уважительные отношения, прямые отзывы и советы. Если бы они стали стандартной частью клинической подготовки и лечения, мы бы сделали большой шаг в направлении предоставления подросткам услуг, в получении которых они были бы так же заинтересованы, как и мы.

***

Джанет Сассон Эджетт, доктор медицинских наук, является автором книги «Терапия для подростков, которая действительно работает: помощь детям, которые никогда не просили вашей помощи в первую очередь» и Прекратите переговоры с подростком : Стратегии воспитания злых, манипулятивных, угрюмых или депрессивных подростков.